— Людишек мне не жалко, не думай лишнего, —процедила ведьма. — А вот страну — да, жалко. Моя это страна, какая есть, а всямоя! Только лучше уж так, как вышло. Жить будем — не помрем. Люди новых людейнарожают, города построят, поля вспашут.

— Ты не от ЧК в спячке пряталась, — сказалавдруг Светлана. — И даже не от Инквизиции. Отбрехалась бы, чую… Тебе нехотелось видеть, что с Россией делается после твоего саботажа.

Арина смолчала.

А Светлана посмотрела на меня и спросила:

— Что теперь будем делать?

— Решай сама, — как-то не до конца понимаявопрос, сказал я.

— Ты куда собиралась бежать? — спросилаСветлана.

— В Сибирь, — спокойно ответила Арина. — ВРоссии так заведено — в Сибирь али ссылают, али сами бегут. Выберу деревенькупочище, да и поселюсь на отшибе. На жизнь я себе заработаю… мужика найду, — онас улыбкой провела рукой по пышной груди. — Подожду годков двадцать, посмотрю,что творится. Заодно и подумаю, что Инквизиции говорить, если поймают.

— Сама ты за оцепление не уйдешь, —пробормотала Светлана. — И мы тебя вряд ли выведем.

— Я… спрячу… — хрипло прокашлял оборотень. —За мной… должок…

Арина прищурилась, спросила:

— За то, что исцелила?

— Нет… не за это… — туманно ответил оборотень.— Выведу… через лес… в лагерь… там спрячу… потом… уйдешь.

— Никто и никуда, — начал я. Но ладоньСветланы мягко коснулась моих губ — словно она Надюшку успокаивала.

— Антон, так будет лучше. Арине лучше уйти.Она ведь Наденьку не тронула, верно?

Я замотал головой. Чушь, бред, морок! Неужеливедьма таки исхитрилась, и подчинила ее своей воле?

— Так будет лучше! — с напором повторилаСветлана.

И повернулась к Арине:

— Ведьма! Дай клятву, что никогда больше неотнимешь у человека или Иного жизнь!

— Не могу я таких клятв давать, — Ариназамотала головой.

— Дай клятву, что в течении ста лет ты неотнимешь жизнь человека или Иного, если только он не будет угрожать твоейжизни… и у тебя не останется иных способов защититься, — помедлив секундусказала Светлана.

— Вот другое дело! — Арина улыбнулась. — Сразувидно, повзрослела Великая… Век беззубой вековать — мало радости. А все ж такиподчиняюсь. Пусть Тьма будет мне свидетелем!

Она подняла ладонь — и сгусток мрака на мигвозник над ладонью. Оборотни, и взрослый, и щенки, тихо заскулили.

— Возвращаю тебе твою Силу, — сказалаСветлана, прежде чем я успел ее остановить.

И Арина исчезла.

Вскочив, я встал рядом со спокойно сидящейСветланой. У меня оставалось немного Сил… на пару ударов хватит, вот только чтоведьме эти удары…

Арина вновь появилась перед нами. Уже одетая,кажется даже, причесанная. Улыбающаяся.

— А ведь я и без смертоубийства могу тебенапакостить! — с ехидцей сказала она. — Параличом разбить, или уродинойсделать.

— Можешь, — согласилась Светлана. — Спору нет.Вот только к чему это тебе?

И на короткий миг в глазах Арины проснуласьтакая пронзительная тоска, что у меня больно заныло в груди.

— Ни к чему, чародейка. Что ж, прощай. Я добране помню, но спасибо сказать не постыжусь… спасибо, Великая. Трудно тебе будет…теперь.

— Я уже поняла, — тихо сказала Светлана.Взгляд Арины остановился на мне и она кокетливо улыбнулась:

— И ты прощай, чароплёт. Ты меня не жалей, нелюблю этого. Эх… жалко, что ты жену любишь…

Она присела на колени, потянулась рукой кНадюшке.

Светлана ее не остановила!

— До свиданья, девочка! — весело сказалаведьма. — Я злая тетка, но тебе добра желаю. Не дурак был тот, кто твою судьбузагодя рисовал… ох, не дурак… Может у тебя то получится, чего у нас не вышло?Возьми и ты от меня подарочек… — она покосилась на Светлану.

Светлана кивнула!

Арина взяла Надюшу за пальчик. Пробормотала:

— Силу тебе желать? И без того Силы много.Всего дали… всего в достатке… Ты цветочки любишь, правда? Возьми от меня дар —цветы-травки пользовать. Это и Светлой волшебнице пригодится.

— До свиданья тетя Арина, — тихо сказалаНадюшка. — Спасибо.

Ведьма еще раз посмотрела на меня —ошарашенного, растерянного, ничего не понимающего. И обернулась к оборотням.

— Что ж, веди, серый! — воскликнула она.Волчата бросились вслед за ведьмой и своим наставником. Один паскудник дажеостановился, задрал лапу на кустик и, демонстративно глядя на нас, попрыскал.Надюшка захихикала.

— Светлана… — прошептал я. — Уходят же…

— Пусть уходят, — ответила она. — Пусть.

И повернулась ко мне.

— Что произошло? — заглядывая ей в глаза,спросил я. — Что и когда?

— Давай вернемся домой, — сказала Светлана. —Нам… нам надо поговорить, Антон. Серьезно поговорить.

Как же я ненавижу эти слова!

После них никогда не бывает ничего хорошего!

Теща квохтала вокруг Надюшки, укладывал ееспать:

— Ах ты выдумщица, ах, фантазерка…

— Мы гуляли с тетей… — сонно спорила дочка.

— Гуляли, гуляли… — радостно подтвердила теща.

Светлана болезненно поморщилась. Рано илипоздно, всем Иным приходится манипулировать с памятью своих родных.

Ничего приятного в этом нет.

Конечно, у нас есть выбор. Можно раскрытьправду — или часть правды, близким людям.

Но это тоже ни к чему хорошему не приводит.

— Спокойной ночи, доченька, — сказалаСветлана.

— Идите-идите, — фыркнула теща. — Совсемзамотали мою девочку, мою сладкую…

Мы вышли из комнаты, Светлана плотнопритворила ставни, закрыла дверь. Стало тихо, только поскрипывали на стенестарые ходики.

— Сплошные ути-пуси, — сказал я. — Нельзя такс ребенком…