- Мам… - начал тихо, но Канарейкина махнула рукой, заставляя замолчать.

- Я хочу, чтобы ты кое-что услышал Елисей и повторять я не буду, - жестко произнесла женщина, встав в пороге и сунув руки в карманы брюк.

Она расправила плечи и несмотря на маленький рост, выглядела сейчас куда величественнее своих собственных притихших детей. Позади нее вертелся бледный Валерий, опасливо косящийся в сторону Лисы.

- Ваша с Алисой задача – выиграть первый этап шоу. Пока люди будут отвлечены, возможно наша проблема пройдет максимально безболезненно для всего бизнеса. Но! - она подняла вверх руку, едва Лиса попытался что-то сказать.

– С этого дня ты снят с должности главного шеф-повара, пока не заслужишь мое доверие как работник. Будешь помогать Алисе на кухне, как второй помощник шеф-повара.

Эти слова прозвучали точно гром среди ясного неба. Зрачки Елисея расширились, а сам он ошарашенно застыл на месте. Алиса вздрогнула и охнула. Остальные молчали, стараясь лишний раз не шевелиться. Канарейкин поперхнулся воздухом и выдохнул:

- Ты не можешь! Я заслужил это место!

По лицу Киры было видно, что шутить она не собиралась. Холодно оглядев сына, шагнула внутрь, процедив:

- Ничерта ты не заслужил, сын мой. И раз думаешь, что я не могу этого сделать – позвони отцу. Как полноправный совладелец этого бизнеса, я могу назначать и увольнять работников по своему усмотрению. Не научился смотреть дальше собственной гордости – пожинай плоды.

Она отступила, втянув носом воздух и посмотрела на Милану.

- Милана!

- Да? – девушка выглянула из-за спины замершего Антона, чуть касаясь его руки. Взгляд Канарейкиной прошелся по тому, как Боярышникова прижималась к ее младшему сыну и сузив глаза, она произнесла:

- Завтра утром подготовь бумаги по расторжению договора с АО «Живое Хозяйство». Проследи, чтобы их включили в список недобросовестных поставщиков. Антон, - Татошка вздрогнул и будто очнувшись, резко отскочил от Миланы, покосившись на нее и вновь обратив взгляд на мать. – Ты будешь мне нужен, просмотришь составленный список потенциально возможных фирм, с которыми можно работать. И помоги нам Бог управиться быстрее со всем, потому что, если сорвётся хоть одно торжество – Паша нас тут всех выпотрошит. Понятно?!

- Да, - хором отозвались остальные.

По мере того, как они расходились, Елисей все еще пребывал в прострации. Он бросил на мать взгляд, но отвернулся, стоило ей посмотреть на него. Уже будучи на пороге услышал брошенные в спину слова, от которых на душе стало еще хуже:

- Я не наказываю тебя. Лишь пытаюсь дать возможность стать лучше.

- Или пытаешься мне доказать собственное величие? – отозвался он, не оглянувшись и вышел.

Стоило дверям захлопнуться, Алиса, еще не успевшая уйти, заметила тоскливый взгляд Киры. Он был направлен туда, где пару секунд назад скрылся Елисей. Тихо вздохнув. Она подошла к женщине, устало прикрывшей глаза и сочувственно посмотрела на нее.

- Мне нужна бутылка вина и мой муж, - потерла переносицу Канарейкина, будто у нее раскалывалась голова. – Теперь точно со мной разговаривать не будет.

- Будет, - дернула плечом Алиса, прекрасно зная реакцию своего бойфренда. После чего улыбнулась. – Лиса отходчивый. Подуется и успокоится, когда осознает вашу правоту.

- Нет, там мерзкое сочетание моего упрямства и неумения признавать свою вину от Кенара, - фыркнула Канарейкина, задумчиво посмотрев на потолок. С минуту обе женщины молчали, пока Кира не произнесла:

- Нам придётся очень и очень постараться, чтобы не облажаться. Всем, - она внимательно посмотрела на девушку, и Алиса тяжело вздохнула.

Почему-то ей казалось: все их проблемы еще впереди.

Последние дни перед телешоу были одновременно самыми сумасшедшими и, в то же время, странными. Ни Елисей, ни Алиса тему понижения в должности не поднимали. Где-то в глубине подсознания Ежова понимала. Что взрыв неминуемо настанет. Им придется однажды поднять эту тему. Каждый раз, бросая взгляд за плечо, она видела Лису склонившимся над очередной порцией ингредиентов и тихо вздыхала, ловя сочувственные взоры коллег.

Еще бы, ведь помимо всего прочего, не решилась проблема с доставкой продуктов. У них до сих не было поставщика, но им хотя бы удалось выбить неустойку и полное покрытие расходов. Только толку, если запасы таяли на глазах?

- Там за пятым столиком просят луковый суп, - Олег бросил взгляд на высветившийся перед ним проекцию экрана с заказами. Он провел пальцем, перемещая список и усмехнулся. – Две штуки, мужчина и женщина.

- У кого-то будет фиговенькое свидание, - хохотнул Владимир, отчего остальные рассмеялись.

Обстановка внутри коллектива напоминала прежнюю, однако неуловимое напряжение почувствовалось сразу. Елисей поднял взгляд, и парочка молодых поваров захлебнулись собственным смехом. От этого стало только хуже. Один из помощников пробормотал что-то про заготовки, сбежав из кухни.

- Да брось, Елисей Палыч, улыбнись, - подбодрила парня Галина, погрозив ему разделочным ножом. – Сколько можно, какой день хмурый ходишь. С таким настроением выступать нельзя, мы же болеть будем.

- Я не хмурюсь, - отрезал Лиса, отворачиваясь к тарелке с почти готовые шницели из телятины в панировку с начинкой из сыра и ветчины. Он продолжил аккуратно украшать его свежим зеленым горошком на плоской квадратной тарелке.

Кордон блю – именно так называлось это блюдо, выглядело великолепно. Алиса немного завистливо покосилась на идеальной ровной формы «котлетки» и перевела взор на почти готовый грибной жульен. Возможно, посетители никогда не заметят мелких недостатков, но она их видела. И рядом с каждым совершенным блюдом приготовленным Лисой, ей казалось, что уж он и прав начет разницы их опыта.

- А2757 привези еще бутылку столового вина из погреба, - отдал приказ роботу-помощнику Елисей, повернувшись к Алисе и не моргнув глазом, проговорил:

- Займешься двенадцатым столиком сама? Там картофельный гратен, ничего такого, - Ежова сглотнула и кивнула.

- Ага, конечно.

- Да этим и мы могли заняться… – фыркнул Владимир, но Лиса лишь отмахнулся, стягивая фартук и выбираясь с кухни. Остальные проводили взглядом его широкую спину, и Олег поцокал языком, стягивая защитную поварскую шапку с почти лысой головы.

- Экась мы тут все от сердечного приступа помрем на нервной почве, - буркнул, тяжело вздыхая и принимаясь за разделку мяса.

Елисею хотелось на воздух. Некогда любимая кухня с ее невероятными ароматами, блестящими громадными печами и веселым смехом ребят вдруг стала слишком тесной. Может сказывался стресс, а может - собственное мироощущение. Ему казалось, что он катится вниз по склону и никак не может остановиться. Каждый раз теперь беря в руки нож или работая с продуктами, не ощущал привычного восторга.