Все, в большинстве своем ни в чем не виновные жертвы святой инквизиции, в таких тюрьмах быстро теряли даже цветущее здоровье и превращались в живых мертвецов. Это происходило не только из-за содержания в сырых подвалах и скудной еды, но и из-за страшных пыток, которых христианин придумать не может.

Для получения признания инквизиторы изобретали ужасные пытки, которые большинство людей выдержать не могло. Самыми легкими пытками считались пытки на дыбе, медленное сжигание какой-то части тела, или пытка водой, когда жертву клали на покрытый шипами стол, связывали, закрывали рот и нос мокрой тряпкой и лили на них воду, пока человек не начинал захлебываться и признавался во всем, что требовали палачи-священники. То, что когда спрашивает пытка – отвечает боль, инквизиторов не интересовало. Остальные пытки, намного ужаснее тех, которые были описаны, я рассказывать не буду, ибо это прямая дорога в ад.

Если редкий человек продолжал даже после нечеловеческих издевательств отрицать свою вину, его обычно сжигали на костре живым. Самым легким наказанием считалась конфискация имущества, часть которого получали доносчики, и доносительство расцвело в Европе пышным цветом.

Тысячи невиновных людей сжигали на кострах, медленно или быстро, у десятков тысяч отнимали имущество и наследство. Красивых девушек и женщин, не уступавших грозным домогательствам инквизиторов, объявляли колдуньями и ведьмами и уничтожали. Вся католическая Европа была пронизана сетью доносчиков, обвинявших достойных и зажиточных соседей из корыстолюбия, фанатизма и личной мести. На массовых публичных сожжениях, ауто да фе, горели истинные католики, которых от алчных и злобных инквизиторов, этого позора католической церкви, не могли спасти ни высокое положение, ни богатство, ни слава художника и ученого, ни безупречная и нравственная жизнь. Все боялись всех, родители – детей, хозяева – слуг, богатые – бедных, выплескивавших в неправых доносах свою злобу.

На святую инквизицию нельзя было пожаловаться, и никто из живущих не имел права вмешиваться в ее дела. В середине нашего века она стала бичом католической Европы, остановившей ее развитие.

В наше время деятельность инквизиции должна ужесточиться. В Испании приором монастыря в Сеговии недавно назначен тридцатипятилетний Томас Торквемада. Он отлично образован, умен и красноречив и при этом не ставит человеческую жизнь ни во что, а значит, должен вскоре возглавить святую инквизицию.

Инквизиция, а вместе с ней и священничество считали, что Земля является ядром центра мироздания, вокруг которой вращаются десять сфер с Солнцем, планетами и Луной. В десятой сфере в сопровождении святых угодников царствуют Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух. Сатана и их черти находятся в аду в центре Земли.

Царство света Бога и Царство тьмы Сатаны постоянно враждуют между собой, и все в мире берет начало в этих двух центрах силы. Люди делятся на божьих и на тех, кто сближается с Сатаной, Дьяволом, Вельзевулом, Люцифером, который им покровительствует и творит через них зло. Дьявол дает своим клевретам знание черной магии, necromantie, заклинания для мертвых и свои силы, за что они отрекаются от Христа и передают свои души Сатане.

У инквизиции подозрение в колдовстве, которым занимались люди Сатаны, вызывает все, что выходит за рамки обычного, – необыкновенная красота, безобразие, глупость, ум, которые считались признаками нечистой силы, существование которой официально признает Ватикан в виде колдовства, которое считается дьявольским занятием. Схоласты церкви даже создали особую науку – демонологию, у них Дьявол вездесущ, и спасти от него людей может только католическая церковь.

Прочитав мой обзор, Влад перекрестился и сказал, что Европа, имеющая такую инквизицию, расколотая на католическую и православную, в ближайшие двести лет не сможет выставить объединенное войско против Османской империи, которая будет безнаказанно продолжать захват христианского мира. Мы не сможем противостоять османам силой, горько размышлял Влад, а значит, должны придумать другие средства борьбы с убийцами без чести и совести, не оглядываясь на христианские ценности, ибо как султан с нами, так и мы с султаном, там, где нет закона, нет и преступления, и когда забираешь чужую жизнь – будь готов отдать свою.

Влад попросил меня подготовить господарский указ о запрете пыток в Валахии, а о том, как наказывать преступников, он еще будет думать. Единственное, в чем он не сомневается, – это в том, что главным в судопроизводстве должен быть принцип «жизнь за жизнь», при этом казнь преступника должна быть публичной и страшной, дабы показать людям, что ждет каждого из них, если он нарушает валашские законы. Это было правильно, и, забегая вперед, я могу сказать, что все, что делал Влад во главе Валахии, было справедливо и быстро привело государство, населенное почти миллионом человек, к процветанию. Я счастлив, что дружил и работал с этим человеком, которому не было цены.

Сразу же после вступления на трон Влад отобрал из нашей первой тысячи лучших воинов и назначил их своими наместниками в Тыргу, Вылче, Бузэу, Брэиле, Турну-Северине, Краеве, Слатине, Кэлэраши и Джурджени с первоочередными задачами контроля за боярским своеволием и набора добровольцев в постоянную армию Валахии. В конце августа я нашел украденную Данешти казну в Брашове и Сибиу, в которых из ниоткуда вдруг появились сразу два претендента на трон в Тырговиште, выдававших себя за внуков Мирчи Великого, и могилы Влада II Дракона, его старшего сына Мирчи и моего отца Раду Арджиу.

Наших отцов после их гибели в Тохану Но сразу же без гробов закопали в Синае, не оставив никаких следов, но только не для тайной стражи господаря Влада. Мы перезахоронили их с воинскими почестями в присутствии всех наших воинов в родовом поместье Драконов, помня, как они вместе сражались в своем последнем бою. Погибших с ними двести воинов из тысячи моего отца в 1447 году никто из Данешти, конечно, не хоронил, и мы из Тырговиште с обеими тысячами первых воинов Влада поднялись к Предялу, где у Тохану установили памятную стелу и провели траурную церемонию в память павших валашских героев.

В их гибели был виноват не столько Хуньяди, который не сумел забыть свой месячный плен у Влада II после Варны, сколько сам уже покаранный Дан и, как я успел выяснить, восемь приближенных к нему бояр. К чести моего друга и моей, я должен сказать, что во время правления Влада III Дракулы пытки в Валахии были действительно запрещены. Мы просто предлагали допрашиваемым сказать правду или кол, и не было ни одного случая, чтобы кто-то из них выбрал кол. Само собой, я проводил подобный допрос в самом конце расследования, чтобы избежать судебных ошибок, когда обычно знал почти все.

Еще четверо Данешти были виновны в гибели брата Влада Мирчи, которого похоронили в гробу на кладбище в окрестностях Тырговиште. Когда Влад и я выкопали тело, чтобы перенести его к отцу, мой друг увидел, что Мирчу сначала ослепили, а потом запихнули в гроб и закопали живьем. Увидев в гробу лежавшее ничком тело брата, Влад смертельно побледнел, и я совсем не завидовал его убийцам, которых почти нашел. Подобной жестокости в Валахии до этого еще не знали, тем более что Мирча так и не успел отомстить за убийство своего отца, а значит, не давал повода к такой ужасной расправе. Потрясенные, мы вернулись в имение Драконов с телом Мирчи, которого похоронили на их семейном кладбище. Там нас уже ждали два моих мастера, примчавшиеся с донесением из Буды, в которой ни с того ни с сего опасно разболелся сам король. Воины проскочили Брашов только благодаря прикрытию, прорвавшемуся через полный сброд, который собирал вокруг себя «внук Мирчи», объявивший, что уже до конца года он займет трон своего «деда» в Тырговиште.