Мрак поправил палицу за плечом, его шаг был скор, направилсяпрямо через россыпь острых глыб. Напрямик, где конь не пройдет. Из мешкавыкарабкалась толстая жаба и, усевшись на правом плече, уставилась на Додонамутным взором. Додон проводил их долгим взглядом, пустил коней вниз в долину.

Мрак бежал через россыпь вздыбленных камней, когда внезапныйрев потряс скалы. Он отшатнулся, бросился под защиту стены. По земле пробежалагигантская тень, пахнуло мощным порывом ветра. Шерсть Мрака на затылке подняласьдыбом.

Он оглядывался, пытаясь найти какую-то щель, когда небозастлало нечто огромное и темное. Змей чудовищных размеров падал, растопыривкрылья, прямо на него.

Мрак упал, перекатился, спрятался за камень. В руках сама посебе очутилась палица. Змей обрушился в трех шагах. Под ногами качнулось,загудело. С гор сорвались валуны, покатились, подгребая мелочь. Змей тяжелопошел на Мрака, бухая в землю лапами так, что подскакивали валуны.

За спиной была сплошная скала, укрыться негде. Мрак поднялпалицу, приготовился к отчаянному бою. Жаба с его плеча спрыгнула вперед накамень, за которым Мрак пытался прятаться, зашипела грозно, надулась,набычилась. На спине вдоль хребта вздулись бугорки, словно прорастающийгребень.

Мрак замахнулся палицей. Змей раскрыл пасть, затем еговзгляд упал на раздувающуюся перед ним крохотную жабу. Она пыжилась изо всехсил, стараясь выглядеть грозной и страшной. Даже пасть раскрыла, там дергалсятонкий длинный язычок.

Мрак задержал над головой палицу. Все равно не убьет, у Змеяшкура в три пальца, а голова крепче валуна, изловчиться бы по шее...

Глаза Змея удивленно смотрели на жабу. Та поместилась бымежду его глаз, но все равно грозно пыжилась, разевала пасть, делала вид, чтовот-вот прыгнет и сожрет с костями, чешуей и крыльями.

— Уйди, — велел Мрак вполголоса, он выбирал место для удара,Змей все ниже наклонял голову к жабе. — Вишь какие мордовороты на краже коровотъедаются! Самому, что ли...

Змей раскрыл пасть, где поместилась бы сотня жаб. Красныйязык, тонкий и длинный, выметнулся как стрела. Жаба уцепилась в камень всемичетырьмя. Змей лизнул, жаба заворчала. Змей лизнул снова, наклонил голову ирассматривал жабу с живейшим интересом. Потом поднял голову и посмотрел начеловека.

Мрак все еще стоял с поднятой к небу палицей. Чтобы невыглядеть глупо даже перед жабой, он прислонился к скале. Жаба что-то бурчала,переступала с ноги на ногу. Змей лизнул еще, затем, покосившись на Мрака,попятился, сел на задницу, почесал задней лапой за ухом, жутко выворачивая шею.Треск прокатился такой, будто великан ломал сухие деревья. Одна из чешуекщелкнула, содранная мощными когтями, просвистела в воздухе как сапсан, бьющийутку.

Жаба, вздыбившись на всех четырех и угрожающе выгнув спинугорбиком, грозно наблюдала как Змей добрел, переваливаясь как утка, до обрыва,кинулся вниз головой. Некоторое время было тихо, потом донеслась ударная волнавоздуха, еще одна — сильнее, и могучей зверь взмыл из пропасти, пошел кругамивверх, неспешно и с усилием взмахивая исполинскими крыльями.

Мрак опустил ноющие руки. Палица показалась тяжелой какРипейские горы.

— Жабка, — позвал он, — жабунька! Ты кто?

Жаба вздохнула и опустилась на камень. Теперь она выгляделавдвое мельче, хотя и сейчас была с кулак Мрака. Пасть ее закрылась, глаза сталиравнодушными. Затем села и тоже почесала задней лапой шею.

— Или ты ему родственница? — рассуждал Мрак. — Поговорили иразошлись?.. Впрочем, я тоже чешусь точно так же. И когда человеком — тоже. Ноты все-таки на него похоже больше, чем я.

Он сунул палицу в петлю перевязи, протянул руку к жабе. Таподобрала задние лапы, толкнулась мощно и точно. Мрак не успел отшатнуться, какжаба, презрительно минуя его ладонь, плюхнулась на плечо, уцепилась, залезлаповыше, потопталась, умащиваясь, наконец опустилась брюхом, испустив вздохглубокого удовлетворения.

— Ладно, — проворчал Мрак, — не хошь в мешок, твое дело.Только держишь крепче.

Первым заметил одинокого всадника на горной тропке ни ктоиной, как Горный Волк. Клятва Светланы отдать трон выгнала и его на поиски, какРуда, Урюпа и даже поляниц Медеи. Правда, Медее вряд ли нужна была Светлана, нос другой стороны и Горный Волк намеревался взять себе половину царства бездовеска.

Горный Волк был уверен, что найдет именно он. Кто, как неон, лучше всех знает горы?

Сердце его забилось чаще. Человек, который ехал на коне,ведя другого в поводу, в пурпурной одежде, и даже отсюда видно, что ветерразвевает светлые как золото пшеницы волосы.

Горный Волк пришпорил коня, заорал:

— За мной!

Гридни вскакивали на коней, полуодетые, подхватывали с землимечи, свешиваясь на скаку. Горный Волк понесся, не слыша за спиной привычногогрохота копыт.

Додон вскинул голову, вгляделся в приближающегося всадника.На лице мелькнуло облегчение пополам с беспокойством.

— Великий царь! — заорал Горный Волк. — Мы нашли тебя!.. Мыспасли тебя!

Не слезая, наклонился и обхватил Додона с такой силой, чтотот едва не разбил лицо о его твердую как каменная плита грудь. Додон с трудомвысвободился, недоверчиво и настороженно всматривался в брызжущее весельем лицовоителя. Именно его больше других страшился как претендента на трон.

— Благодарствую, — сказал он осторожно. — Вы поехали... посвоей воле?

Горный Волк все еще держал его за плечи:

— Нам велела царевна Светлана!

— Велела?

Он все еще не верил. Горный Волк не тот человек, которомуможно велеть так просто. Да еще одинокая девушка, лишенная защиты.

— Велела, — подтвердил Горный Волк. — Как она любит тебя,царь!.. Вот что значит дочерняя любовь. Ты ж ей заменил отца опосля смертиГромослава. За твое вызволение поклялась выйти замуж за освободителя и, конечноже, передать половину царства спасителю.

Додон помертвел. Вот оно что. А где половина царства, там идругая. Горный Волк не из тех, кто удовольствуется половиной.

— Великий царь, — сказал Волк, — я перебил стаи дивнихзверей и горных разбойников, я побил великанов... Словом, я побил всех, кто держалтебя в плену. И освободил тебя! Ты понял меня правильно?

Царь покачал головой:

— Что ты говоришь?

Волк медленно потащил меч из ножен. Глаза его смеялись, азубы блестели на солнце как ножи.

— Это он говорит.

Царь кивнул: