– Не, пусть тряет, – не согласился предводитель. – Ошейник у него стато кумарный. Фунты потом страмают по хупазе, страпер зафырят. Звоны вот ссыплет – и пусть тряет. Слышь, звоны ссыпай.

Он взмахнул лезвием ножа прямо перед глазами отшатнувшейся Миры. Она не поняла ни единой реплики, но чувствовала, что просто так их отпускать не собираются. И хорошо, если только ограбят! Ну, Май, ну, дурак!

– Значит, Атрибутом в смырлу соскусишь, – пожал плечами ее непутевый фертрат. – Задний край смыкаю: с сяжки сойди, крип. До трех кочемарю: раз, два…

– Эй, Частый! – раздался сзади новый голос, и Мира, дернувшись, прижалась к забору. – Че фрама корябишь? Не дзыкаешь, что ли, что он фрам в кудасаре?

Мужская фигура шагает мимо Миры вперед. В стремительно распрямляющейся руке – лезвие. Блеск стали сливается с отблеском луны на серебряно-золотом кубирине.

Май уже в стороне, изворачивается ужом. Левый кулак уперт в ладонь правой, левый локоть в развороте тела с хрустом врезается в лицо новому персонажу. Короткий всхрип – тело отлетает назад и медленно сползает по забору рядом с Мирой.

Трое в плащах, откинув капюшоны, синхронно шагают вперед, и Мира съеживается. Сейчас их наверняка начнут убивать. Почему госпожа Грампа не начала учить защите от ножа еще год назад?

Май скользит вперед – новый взблеск стали – мимо! – сложенные лодочками ладони с силой бьют по ушам предводителя шайки, колено врезается в пах – шаг назад – пинок пыром согнувшейся фигуре под подбородок – второе тело, нелепо взмахнув руками, опрокидывается назад. Май уже отступил к Мире – нырок к земле – блеск металла. Подхваченный нож-бабочка стремительно порхает у него в руках, перескакивая из одной в другую и чертя в воздухе лунные дуги – тихий шелест стали о сталь.

– Два – ноль, – нехорошей косой ухмылкой щерится Май и шагает вперед. – Кто из вас первый сдуется, крипы?

Лунный свет переливается у него между руками – лязгает металл о металл – две оставшиеся фигуры, переглянувшись, отступают на шаг – на два шага – на три – синхронно разворачиваются и растворяются в тенях.

И мертвая тишина, только слегка хрипит предводитель шайки, ворочаясь на земле.

Нет, не тишина. Из кабака по-прежнему доносится приглушенная музыка и голоса. Мира почувствовала, что ее бьет крупная дрожь.

– Май… – непослушными губами прошептала она.

– Первое окно разбили, – довольно сказал мальчишка. Он наклонился к без движения лежащему у забора мужчине и принялся сноровисто обхлопывать его карманы. – Теперь у нас есть два плаща и… опа, даже целых два кошеля. Кто же на дело с такими звонами ходит? Крип – он и есть крип. Держи, – он сдернул с тела плащ и кинул его Мире. – Надевай.

– Он… умер? – шепотом спросила та.

– Да просто без сознания, – отмахнулся Май, уже обшаривающий второго. – Попал я ему на редкость удачно, с первого удара вырубил. Не дергайся ты, придурок, – он коротко ударил предводителя шайки под ребра, – не стану я тебя протыкать. Звоны за науку и плащик ради светлого будущего… – в его карман перекочевал еще один кошель. – Все, хозяюшка, выходи из ступора. Пора сваливать.

Он подошел к Мире, почти силой заставил ее закутаться в слишком большой для нее грубый холщовый плащ, особое внимание уделив высокому вороту, а сам накинул второй.

– Нам туда, – он ткнул пальцем в кабак.

– Не хочу… – попыталась было упереться Мира, но ее уже снова тащили за руку.

Перешагнув через валяющееся на ступеньках тело (Мира искренне понадеялось, что пьяное, а не мертвое), Май с усилием потянул на себя тяжелую деревянную дверь. Им в лицо ударили яркий свет, разухабистая музыка и спертый невообразимый аромат: винный перегар, пот, блевота, прокисшая еда и еще много чего, что Мира так и не смогла определить. Кабак внутри показался куда как больше, чем снаружи. Большой зал уходил далеко вглубь, теряясь в потемках. Слева от входа располагалась длинная барная стойка с высокими табуретами, справа – невысокая сцена, на которой вихлялись наполовину раздетые вульгарные девицы. На вновь вошедших не обратил внимания никто, кроме двух здоровых, под притолоку, парней с широченными плечами, низкими лбами и тяжелыми подбородками, прислонившихся к стене по сторонам двери. Здоровяки щеголяли в чем-то вроде кольчуг с рукавами, обрезанными до локтей. Холщевые штаны поблескивали нашитыми бляшками, металлическими по виду, да и носки тяжелых бутс, похоже, были окованы темным металлом. Наверное, они вышибалы, решила Мира. Парни окинули две закутанных в плащи фигуры недобрыми взглядами, но даже не пошевелились.

– За мной, – тихо скомандовал Май. – Не отставай и башкой не верти.

Мимо столов, за которыми пили, пели, кричали, ссорились, резались в карты и кости разнообразные подозрительные личности, они прошли в дальний угол зала и уселись за маленький столик. В этой части кабака царил таинственный полумрак, а личности, хотя и куда более подозрительные, вели себя гораздо тише, чем вблизи входа. Мира с облегчением поерзала, пытаясь получше устроиться на жесткой бугристой лавке.

– Программа на следующие четверть часа, – наклонился к ней Май. – Сидим, наблюдаем, прислушиваемся. Не возникай и не отсвечивай лишний раз, лучше вообще рта не открывай.

– Зачем мы сюда пришли? – поинтересовалась Мира. – Что тут интересного? Ты же по городу погулять хотел, осмотреться.

– Осмотримся еще. Эй! – Май поднял руку и пощелкал в воздухе пальцами. Тут же рядом с ними нарисовалась толстая разбитная деваха в белом переднике весьма сомнительной свежести и в наколке, как у горничной.

– Чего изволят молодые господин и госпожа? – поинтересовалась она.

– Молока.

– Э? – вылупила глаза деваха. – Молодой господин ошибся местом. Здесь не ферма.

– Молока. Лимонада. Воды. Блахай сюда, цурка, тофарь четыре бурсы немарных, цыльно! И жрачки марной. Да пасть брякай, не то расширю.

– Так бы сразу и сказал. Щас принесу, – обиженно заявила деваха и удалилась, покачивая бедрами.

– Что ты ей сказал? – пораженно спросила Мира.

– Чтобы принесла чего-нибудь безалкогольного – и поесть.

– Слушай, Май, а откуда ты так здорово на воровском языке говоришь?

– Хреново говорю, – сумрачно откликнулся мальчишка. – Никогда особенно не изучал. В детстве шлялся в разных компаниях, вот и поднабрался. Да и дядя Дор… у опекуна друг специально арго изучал, когда в полицейском спецотряде работал. Ну, как у вас стража. Он тоже умеет немного. Но с настоящими ворами я говорить не смогу. Даже те крипы на улице просекли, что я как-то не так кукую. И у вас, похоже, вообще воровское арго отличается.

– А что такое «крип»?

– Человек, изображающий из себя крутого блатаря, но