– Пятьдесят кинов, – неохотно призналась Мира. – Я почти год экономила!

– Тысячу сироганов из четырех плюс премии? Так себе из тебя экономка, честно скажу. Ну, на первых порах хватит, а там клад найдем. Где тайник?

В этот момент вокруг посветлело. В тучах появилась прореха, и любопытная луна не замедлила в нее заглянуть. Май задрал голову к небу – и замер.

– Что ЭТО?! – пораженно спросил он. – Вон то, большое и почти круглое?

– А? – удивилась Мира. – Луна. Ты что, не видел никогда?

Май помолчал, разглядывая ночное светило.

– За-бав-но, – наконец медленно проговорил он. – Очень забавно. В нашем мире нет никакой луны, хозяюшка. А в вашем я ночью впервые в сознании и не за шторами. Я, конечно, на земную Луну посмотрел как-то раз… М-м, я хочу сказать, что и не подозревал, что естественные спутники сквозь обычную атмосферу выглядят так… впечатляюще. Я определенно должен ее нарисовать. Вот только чем?..

Он ухватился за подбородок и глубоко задумался.

– Май! – Мира подергала его за рукав. – Ты не зависай. Если хочешь на луну любоваться, пойдем обратно. Из окна насмотришься.

– А? Да, точно. Нам в город.

Май оторвал взгляд от неба.

– Ну что, хозяюшка, веди к тайнику, а потом в Цетрию. Пора выяснить, чем хорошим может нас порадовать местная ночная жизнь.

Тучи постепенно растворялись в черном звездном небе, и при свете луны тайник отыскался быстро. Задрав рукава жакета и блузы до локтя, Мира сунула руку в темный провал дупла в кривом разлапистом дереве и извлекла оттуда глухо звякнувший мешочек. Май взвесил его в руке, извлек несколько монеток и потасовал их в ладони.

– Деньги пока прибережем, – решил он. – Наша главная задача – плащи с капюшонами раздобыть.

– Плащи?

– Ну да. Ты же не собираешься вот этим, – Май бесцеремонно постучал пальцем по ее кубирину, – на каждом углу светить? И форма у нас с тобой характерная. Надо в гражданское переодеться или хотя бы прикрыть сверху, чтобы от каждого ночного патруля не шарахаться. Но если у вас один раз пожрать стоит пятую часть твоих сбережений, придется обновки оставить на потом. Хотя… О! – он поднял палец. – Знаю, как два окна одним камнем разбить. Веди меня в город, хозяюшка, и постарайся не по самым людным улицам. Вон там, к юго-востоку, что за районы? – он махнул рукой.

– Нет, туда нельзя, – поразмыслив, ответила Мира. – Там Сламы. Грязные трущобы, туда соваться не стоит. Грабителей куча, а интересного нет вообще ничего.

– Насчет интересного тебе только так кажется. Вот по центральным проспектам шляться неинтересно, оно да, а по трущобам – самый смак. Двинулись!

Май сунул мешочек с деньгами в карман – Мира проводила свой неприкосновенный запас тоскливым взглядом, не надеясь его больше увидеть – ухватил ее за руку и решительно потащил за собой прямо через чащу.

До северной окраины города они, изрядно запыхавшись и сбив все ноги о корни, добрались через полчаса. Сюда Мира еще ни разу не попадала. Сламы даже издалека при свете дня выглядели довольно угрожающе: бесформенное нагромождение одноэтажных домов и домишек, обнесенных высокими оградами. Ночью же при лунном счете окружение сливалось в одну бесформенную черную массу, угрожающе нависающую над головой. В редких окошках сквозь плотные занавески тускло горели искры ламп, а фонарей в окрестностях не наблюдалось вообще. От сточных канав отвратительно воняло.

Мира шагала по немощеной дороге, извивавшейся между глухими заборами, и опасливо вглядываясь под ноги, чтобы ни во что не вляпаться. Иногда она бросала встревоженные взгляды по сторонам. Безлюдно – и за то спасибо. Какие типы здесь водятся, ей совершенно не хотелось выяснять. Она уже страшно жалела, что согласилась на авантюру. Зачем они вообще сунулись ночью в город? Лавки и киссатэны закрыты. По центральным улицам гулять опасно – можно нарваться на стражу, которая точно знает, что на ночь кадетов в город не отпускают. Красться по темным закоулкам в районе, куда даже стража, по слухам, суется только днем и большими патрулями – а для чего? Она покосилась на Мая. Тот шагал, перебирая своими длинными ногами, и тихо насвистывал сквозь зубы незнакомую мелодию. Нет, не станет она у него ничего спрашивать. Раз попалась на слабо, как последняя соплюшка, так и помалкивай. Раньше думать следовало.

Впереди за очередным сумасшедшим изгибом улочки мелькнул свет. Большой покосившийся дом на десяток окон по фасаду и без ограды. Над домом – подсвеченная магическим кристаллом вывеска: здоровая кружка с шапкой пены. Окна ярко светились. Низкое крыльцо, несколько тел, вповалку лежащих возле него, и приглушенная музыка, доносящаяся изнутри. Кабак. Наверное, из тех, о которых упоминала госпожа Грампа.

– Во! – обрадовался Май. – Наконец-то хоть какие-то признаки жизни! Давай заглянем. Может, что-то полезное найдем.

– А что, птенчикам из Академии мамочки уже разрешили пить пиво? – с гнусавой издевкой проговорил незнакомый мужской голос. От забора отделились и шагнули вперед три тени. Широкие бесформенные плащи и накинутые глубокие капюшоны надежно маскировали – Мира ни на секунду не усомнилась – грабителей.

– Насчет птенчиков не в курсе, – равнодушно ответил Май, останавливаясь. – А что, угостить хочешь, дядя? Я не возражаю.

– Язык у тебя слишком длинный, пацан, – разозленно хрипнул голос. – Не боишься, что укорочу?

Он поднял руку, и в его кулаке блеснуло лезвие ножа.

– А ты, дядя, не знаешь, что ли, что со вчерашнего дня всем кадетам Академии выдана свободная авторизация? – все так же равнодушно спросил Май.

– Что выдано? – фигуры переглянулись. – Ты, шкет, болталом внятно шевели.

– Атрибут, говорю, можно без авторизации призывать. По собственному желанию. Ты, дядя, знаешь, что такое Атрибут?

– Звоны, что ли? – сипло засмеялся предводитель шайки. – Валяй, отсыпай. Гони все, что есть. Ты нам кошель, а мы тебя отпустим. И даже девочкой твоей не попользуемся. Или она хочет? Эй, сладенькая, знаешь, что у мужчин за штучка меж ног такая? Поиграться ей не хочешь, пока можно? А то ведь к вам мужиков не подпускают, я слышал.

– Чмурсам типа тебя фасырить трули по курасам надо, а не свешаных сукер фапать, – сплюнул Май. – Каждый пухтень себя топыром галает, даже если крип по жизни. Тряй отсюда, крип, не твоя нынче прыха. А то проколешься ненароком о свой же хадзик, жижа выльется, сухим останешься.

– Ты чё, хрустатый, что ли? – удивился грабитель. – Драное тряпье вздрел? А ошейник где спустал?

– Где спустал, больше нет. С сяжки сойди, крип, пока не сдулся.

– Не, Частый, он верняком в праст ныкает, – подал голос один из грабителей. – Кустый больно.

– Ага, кустый, – согласился третий. – Да он