— Эй, соня, вставай, — ткнула я пальцем в бок безбожно храпящего кота.

— Мау-у? — обиженно уставился тот на меня сонными глазами.

— Мы уходим.

— Куда-а-а? — кот продолжал удивленно пялиться на меня, пока я рылась в шкафу.

— К тебе домой, — сумки были готовы еще месяц назад, как и шлейка для их крепления на Басе.

— А ра-а-азве мы не до-о-ома?

— Басик, солнце, мы сбегаем. Усек?

— Не-е-ет. А заче-е-ем?

— Так надо, — я плюхнула сумки сверху на кота. — Встань, застегнуть надо.

— Заче-е-ем?

— Затем! — психанула я. — Выберемся за город — объясню. А сейчас, милый мой, будь так добр, дай мне на тебя забраться и вынеси меня из этого города так, чтобы ни одна зараза ничего не заподозрила.

Все же кот у меня умница, хоть ничего и не понял, но скользнул из окна как тень и неслышно понесся по крышам домов.

Остановиться сразу за городом Басу я не позволила. В первый день нам надо было уйти как можно дальше. Бас все еще не понимал, зачем мне так срочно понадобилась его родина, и почему я требую избегать дорог и поселений, но не перечил.

***

В гостиной жрицы Благословения.

Закрыть глаза, глубоко вдохнуть и медленно досчитать до десяти. Так делала она, когда их стычки грозили перерасти во что-то большее. Один. После этого она всегда резко менялась. Два. Не всегда в лучшую сторону. Три. Во всяком случае, для него. Четыре. Ее месть всегда была особо вычурной. Пять. И не только месть. Шесть. Она всегда была непредсказуемой. Семь. Слишком живой. Восемь. Захватывающей. Девять. Как глоток родниковой воды в полуденную жару. Десять.

Альберт открыл глаза.

Сейчас самым главным было успокоиться и вернуть хладнокровие. Альберт собрался сесть, но с удивлением обнаружил, что сесть некуда. От мебели остались только щепки и обгоревшие головешки. Когда он успел это сотворить?

— Актан, — услышал Альберт и повернулся. В покосившемся дверном проеме (разбитая дверь валялась в коридоре) стоял Грег. — Что случилось?

Альберт молча протянул ему записку.

— Прости. Крылья, — прочитал вслух Грег, а Альберт почувствовал, как от произнесенных слов его снова словно пронзает ледяная струна. — Что это значит?

— Вчера я сделал Яне предложение, — Альберт медленно выдохнул, стараясь успокоить вновь накатывающую на него ярость смешанную с отчаяньем, — и как видишь, ни ее, ни этого чертового болтливого кота нет, зато есть записка из двух слов.

— Актан, следуй за мной, — сухим голосом произнес Грег и вышел из комнаты.

Альберт нервно дернулся от произнесенного имени, ведь они сейчас были не на задании, но реакции, за десятилетия буквально въевшиеся в подкорку, говорили об одном — подчинись. Что бы ни случилось, в любой ситуации руководство автоматически переходит к более холодному рассудку. Поэтому, откинув всякие сомнения, Альберт последовал за старым другом.

Они спустились в комнату Грега на первом этаже. Как начальник охраны, теперь уже непонятно, кого больше — самого Альберта или Яны, тот всегда имел право на отдельную комнату. Поэтому такая комната существовала не только во всех домах Альберта, но и в храме.

Зайдя в комнату, Грег сразу направился к шкафу и, хорошенько погремев, выудил оттуда пузатую бутыль. Налив тягучей зеленой жидкости в два стакана, один полный он пододвинул к герцогу, второй, наполненный на треть, выпил сам.

— Что это? — с подозрением глядя на зелень, спросил Альберт.

— Успокоительное, — скривившись, ответил Грег, поставив пустой стакан на стол и убирая бутыль обратно в шкаф. — Когда ты Янку на нас впервые оставил, только этим и спасался. Эмоции убирает начисто, а голова становится ясной как в солнечный день. Одна знакомая ведьма делает, правда, и дерет семь шкур, но оно того стоит. Пей!

Альберт послушно выпил. Зелье было невероятно терпким и горьким, в какой-то момент Альберту показалось, что он задыхается и одновременно проваливается в пропасть. Но спустя мгновение голова действительно стала совершенно ясной. От прежней ярости осталось лишь смутное понимание неправильности всего происходящего.

— Попустило? — внимательно глядя на герцога, спросил Грег. Альберт кивнул. — А теперь, Ваша Светлость, объясните, что значит слово «крылья».

— У Яны на спине татуировка, какая-то странная вязь по позвоночнику — подозреваю, что это язык ее мира, и два черных крыла во всю спину, одно из которых сломано. Она не позволяет ни касаться, ни даже нормально рассмотреть ее. На любые расспросы или хотя бы намеки реагирует очень агрессивно. Могу лишь предполагать, что это как-то связано с ее мужем из ее мира.

— Она замужем? — охнул Грег.

— Уже нет, — дернул уголком рта Альберт, вспоминая очень давний разговор. — Он как бы уже вдовец.

Грег молча снова полез в шкаф за заветной бутылью. Выслушав объяснения Альберта, который и сам точно не был уверен, что все правильно понял, Грег только покачал головой:

— Представляю, сколько этой девочке пришлось пережить, неудивительно, что она шарахнулась от твоего предложения руки и сердца, — Альберт только поморщился, а Грег продолжил: — Ты хоть представляешь, что нужно сделать, чтобы наша атаманша предпочла битве собственную смерть?

Вот тут уже сел Альберт, ведь он раньше как-то совершенно об этом не задумывался. Если Яна здесь Верховного мага в ногах валяться заставила, то кем же должен был быть там тот, кто был ее мужем. В мгновение Янин побег предстал в совершенно ином свете.

— Я должен найти ее, — Альберт стукнул кулаком по столу, а Грег с опаской покосился на бутыль.

— Мы. Мы должны ее найти. Яна, конечно, твоя женщина, но надеюсь, у тебя хватит ума понять, что никто не знает атаманшу лучше ее мальчиков? — убедившись, что Альберт нормально отреагировал на сказанное, Грег продолжил: — И что значит П.5.7?

— Пункт договора относительно свободы выбора личной жизни, — механически ответил герцог, помня многострадальный договор практически наизусть, и тут же с силой снова треснул кулаком по столу. — Черт! Какой же я идиот. Я же был уверен, что она без сознания.

Грег удивленно взглянул на Альберта, и тому пришлось рассказать о разговоре с королем в спальне жрицы и о том, как он сказал, что от мнения Яны ничего не зависит. Хоть и было это сказано в сердцах, но этих слов оказалось достаточно, чтобы развязать Яне руки.

В лесу.

Целый день и всю следующую ночь мы мчались лишь с короткими остановками. На рассвете я чуть не свалилась с Баса, заснув буквально на ходу. Пришлось останавливаться. Оставалось лишь надеяться, что мы преодолели достаточно большое расстояние, чтобы позволить себе нормально отдохнуть. Еще раньше, все обдумывая, я решила, что передвигаться будем ночью, а днем отдыхать. Для Баса это не было проблемой, а лишние свидетели нам ни к чему.