Гвоздь стоял у стола, в раздумье покачивая на ладони Мазуровбумажник.

– Фомич, не жлобствуй, – криво усмехнулся Мазур,бесцеремонно забирая свое портмоне и бегло проверяя содержимое. – Ты жеобещал играть честно, а?

– Кто бы спорил. Но результатов что-то не видно...

– Будут, – сказал Мазур. – Будут, кактолько... – Он отвлекся, схватил мобильник со стола. – Ну? Ага, ага...Делайте оттуда ноги, и живенько... Вот так-то, Фомич, – сказал он, отложивтелефон. – Лежит Анна Всеволодовна на полу в собственной прихожей,остывшая уже, и заточка у нее торчит из организма... Это называется – рубитьконцы. Все в рамках версии... Теперь можно и рассказать, как нас с тобой будутубивать. Непременно нас с тобой, обоих, никак не по отдельности...

– А почему? – серьезно спросил Гвоздь.

– А потому, что это две больших разницы – если наспросто пристукнут по отдельности, в разных местах, без затей... и ежели мы самидруг друга пристукнем. Соображаешь? Не было никакого внешнего врага, а такжеизмены в рядах. Господин Гвоздь и генерал из Москвы перестреляли друг друга попричине чертовски серьезных разногласий... Хорошо замотивированных разногласий,подкрепленных вескими доказательствами... Это здорово меняет ситуацию, а? Намвот-вот позвонят, Фомич. Точнее, тебе... но, может, и мне, в т а к и етонкости я сейчас не хочу вдаваться, потому что они, в принципе,второстепенны... Нас с тобой попросят приехать вдвоем, поскольку делоневероятно важное и секретное... и я процентов на девяносто уверен, к у д а наспопросят приехать... Ну вот. А там нас должны шлепнуть без особых проволочек.

– А вот это уж хрен, – промолвил Гвоздь, потемневлицом.

– Совершенно верно, – кивнул Мазур. – На хренэто нам нужно? Я тебя прошу об одном, Фомич... Не мешай мне т а м. Начинайпалить только в том случае, если меня все же пристукнут – я как-никак неГосподь Бог и мог что-то просмотреть, недоучесть... Обещаешь?

Гвоздь кивнул:

– Ладно, рискну. Но если...

Телефон на столе зазвонил – мелодично, длинно, решительно.Мазур кивнул в ту сторону. Гвоздь снял трубку. Он спокойно слушал, не говоря нислова, потом только бросил:

– Да, понятно, едем...

Медленно-медленно опустив трубку на рычаги, повернулся кМазуру с окаменевшим лицом.

– Ну? – нетерпеливо спросил Мазур.

– Ларка звонила, – тяжело чеканя слова, сказалГвоздь. – Что-то у нее случилось, настолько серьезное и важное, что нужнонам обоим немедленно приехать в галерею... – Он подошел к Мазуру, тяжелопереставляя ноги, как та статуя Командора, взял за лацкан и промолвил, едвашевеля губами: – Ты что, хочешь мне вкрутить...

– Я тебе ничего не собираюсь вкручивать, Фомич, –сказал Мазур тихо. – Я тебя только прошу помалкивать и хвататься за пушкуне раньше, чем меня убьют... Не очень обременительная просьба, а? Я же к тебе,по-моему, не навязывался в сыщики?

– С огнем играешь...

– Как все мы, грешные, как все... – сказал Мазурустало.

* * *

...Они пересекли прохладный, увешанный картинами зал, необращая внимания на застывшую с испуганно-вежливой улыбкой продавщицу, или какона тут именовалась. Распахнув дверь в «предбанник», Гвоздь с порогараспорядился:

– Ну-ка, погуляйте на улице, оба!

Мордовороты интеллигентного вида сорвались с мест, словноуколотые шилом в известное место, бросились в зал, столкнувшись в двери. «Ну,одной заботой меньше, – облегченно подумал Мазур. – Вы, ребята, тутни при чем, иначе придумали бы предлог, чтобы остаться или промедлить... Что ж,тылы, по крайней мере, не таят опасностей...»

– Заприте дверь, – сказала Лара, едва они вошли.Она сидела за столом, лицо у нее было напряженное, чужое, застывшее, и это,конечно, не игра – т а к и м она, ручаться можно, никогда не занималась, все эт о происходило в уютном отдалении от нее и делалось чужими руками...

Мазур с превеликой охотой повернул рубчатую головку замка.«Только бы не автомат, – думал он, ощущая каждой клеточкой тела знакомоедикое напряжение. – Только бы не трещотка... Мне уже не тридцать, не сорок,и связки не те, и весь организм поизносился... Нет, по всем раскладам о н будетодин, с пистолетом... нет, наверняка с двумя, но это не меняет сути...»

– Садитесь, – сказала Лара. – Я вам сейчасвсе подробно объясню, нужно придумать, как из этого выпутаться...

Оба кресла стояли так, что им пришлось усесться спиной к тойстене, за которой располагалась уютная квартирка, Ларочкин приют любви – а это,господа, давало кое-кому кое-какие возможности, и нешуточные...

– Ну? – нетерпеливо поторопил Гвоздь. – Чтоты сидишь, как засватанная? Что случилось?

Когда ее рука на миг скрылась под столешницей, Мазур уже несомневался, что там – кнопка. К тому же сидела она так, что в любом случае неоказалась бы на линии огня...

Пожалуй, он даже не у с л ы ш а л тихое шуршанье открывшейсяпотайной двери – п о ч у я л это тем самым звериным инстинктом, который в немстарательно воспитали мастера своего дела, тем самым инстинктом, что спасал егов самых неожиданных местах на глобусе...

И он прыгнул по всем правилам – отбросив кресло, спинойвперед, разворачиваясь в воздухе, выхватывая пистолет, дважды нажав на спуск...

Мрачный человек Хлынов еще запрокидывался навзничь с парой аккуратныхдырочек во лбу – а Мазур уже метнулся мимо него в проем отлично замаскированнойпотайной двери, поводя стволом вправо-влево, передвигаясь отточенными р ы в к ам и, обежал квартиру. И, убедившись, что там больше никого нет, вернулся вкабинет.

Там ничего и не изменилось, в принципе. Лара сидела напрежнем месте, понемногу наливаясь бледностью, а Гвоздь, успевший вскочить ивыхватить, вопреки строжайшим указаниям Мазура, пистолет, смотрел на лежащегоХлынова – в одной руке у того чернел «макарка», в другой – ухоженный наган.

Мазур медленно, демонстративно спрятал пистолет в кобуру,кивнул Гвоздю:

– Порядок, Фомич, убери пушку.

Он присел на корточки над трупом, проворно охлопал карманыи, заслоняя собственные руки спиной от Гвоздя, переправил во внутренний кармансвоего пиджака маленькую коробочку с видеокассетой – надо полагать,запечатлевшую его предосудительные утехи с Ларой. Тот самый крайне убедительныймотив, из-за коего Гвоздь со столичным генералом сцепились так яростно, чтоневзначай прикончили друг друга. Гвоздь, стало быть, узнал и рассвирепел, астоличный генерал, тоже не подарок, взялся за пушку, вот и пришили они другдруга...

Такова была задумка, к счастью, так и не претворенная вжизнь. Идеальный выход для Лары, идеальная возможность соскочить, развязаться.Никто из с т а и не стал бы вдумчиво изучать ее моральныйоблик, мстить, преследовать. К чему? Стая весело и незамедлительно поделила бынаследство вожака, наподдав нашей безутешной вдове под зад коленкой – чему она,несомненно, была бы только рада, поскольку обрела бы желанную свободу, своймаленький бизнес...