суждено умереть, то в зубах дракона — это будет великая честь», — решила она. — «А Морай пускай плачет потом не мне, а в подушку».

Черепа, позвонки и суставы захрустели под её медленными шагами. Скара дёрнул своими перепонками на затылке, растопырил когти. Зарычал громче, отчего задребезжала вся его жуткая перина. А на устах маргота расцвела улыбка.

Морай пихнул дракона рукой в нос и воскликнул:

— Возмутительно, правда же, Скара? И ты будешь просто на это смотреть?

Эйра едва заставляла себя передвигать ноги. Огромная чешуйчатая смерть ворочалась перед ней. И ярость этой смерти была столь сильна, что ощущалась даже кожей.

«Любой дракон с лёгкостью убивает человека — ему вовсе не обязательно делать огненный выдох, он может просто раздавить меня лапой. Но Скара настолько слаб, что он не способен даже на это».

Тем не менее, чёрные когти взрыли груду мрачных драконьих сокровищ. Скара, скалясь, потянулся ей навстречу. Его брюхо поползло по куче. И клекочущий рык зазвучал в ушах девушки.

Морда длиной в целую козу поднялась над ней. Единственный рыжий глаз, полный бессильной злобы, сверкнул наверху. Эйра уставилась на него, не в силах пошевелиться — ошеломлённая, покорная, восхищённая и до смерти напуганная. Но тут раздался топот сапог маргота:

— Убегай! — выкрикнул Морай, догоняя морду своего дракона.

И Эйра очнулась. Страх пронзил всё ещё существо. Она кинулась прочь, едва не навернувшись на чьей-то круглой черепушке.

«Полегче, жрица!» — возмутился неизвестный неупокоенный.

Но теперь даже призраки стихли. Потому что грот заполнялся гулом: обиженным, злым рычанием умирающего дракона, над которым посмела издеваться хозяйская шлюха.

Однако он не дышал огнём ей вслед и полз так медленно, что она успевала бежать — прочь, к выходу из пещеры, со всех ног. Скара подтягивался вслед за ней, скаля свои жёлтые зубы — частые и острые, как у рыбы, с редкими мощными клыками.

— Давай, догоняй, давай! — подзуживал Морай. Он тоже во всю прыть бежал подле своего зверя.

У Эйры от сочетания драконьего хрипа и восторженного тона маргота совсем кружилась голова. Она насилу вырвалась из пещеры. И оперлась о свои колени, чтобы перевести дыхание; но шорох чешуи по земле заставил её дрогнуть и кинуться прочь, к ближайшим акациям.

Она шмыгнула под кусты. И сквозь мелкие трепещущие листочки увидела, как длинная змеиная шея показалась на свету.

Скара, Смерть из Брезы, вылезал из своей пещеры, побеждая собственную слабость искрящейся внутри злобой. Его передние лапы оперлись о выжженную землю. Рыжий глаз сощурился на встающее солнце.

Маргот выбежал следом. Пышные волосы маргота растрепались на ветру, но лицо сияло неподдельным счастьем. Серые глаза просветлели. То, как он смотрел на своего дракона, было не сравнить ни с чем. Ни один любовник так не глядел на свою возлюбленную; ни одно дитя так не радовалось своей матери; ни одна собака так ни приветствовала долгожданного хозяина.

Это была любовь превыше человеческой, любовь настоящего лётного брака.

Но даже она была бессильна отвадить смерть. Увидев солнце, Скара словно вспомнил, что уже прощался с ним. Из его груди издался протяжный ноющий рёв, как у лося. Он, растопырил лапы и покачался стоймя. Словно удостоверялся, что сил в нём больше не осталось. А затем склонил свою величественную голову и повернул её вновь к зеву пещеры.

— Стой! — воскликнул маргот и упёрся плечом в его нос, не давая ему сунуть морду обратно внутрь. Его сапоги со скрипом проехались по земле. Но он устоял под натиском шипастого носа.

Который, впрочем, и натиском-то не был — Скара обращался со своим лётным супругом осторожнее, чем мать с новорожденным.

— Стой, — продолжал Морай. — Посмотри — вон, какое солнце. Вон как далеко оно светит на восток, на Арракис и Маят, в земли Астралингов, Тайпана и Куолли! Сколько у нас там врагов! Как ты можешь спать, когда они торжествуют там в мире и покое?

Ответом ему был лишь протяжный усталый вздох, что взъерошил его светлые волосы. Даже со стороны было видно: Скара мудр и терпелив, но его силам пришёл конец. И как бы он ни хотел порадовать Морая — что драконам вообще было несвойственно — он уже не мог ничего сделать.

Однако маргот упрямо оттолкнул его морду.

— Вылези, развернись на улице, — уговаривал он. — Давай. Хоть немного разомни свои закостеневшие лапы.

Эйра таилась под кустами, не смея шевельнуться, и смотрела, как огромный зверь медленно выбирается на свет всей своей тушей. Как струятся его матовые чешуйки и трепещут огромные крылья. Она не могла оторвать от него глаз. И даже не заметила, как Морай трусцой подбежал к её кустам.

Она уставилась на него с потаённым страхом. И не зря: подбежав, маргот тут же схватил её за предплечье, поднял на ноги и потянул за собой.

— Нет! — взвизгнула она испуганно, не в силах перестать таращиться на перемещение громадных драконьих лап.

Ей стало так страшно, что она уже не сдерживалась. Она с недюжинной силой вырвалась из хватки маргота и бросилась прочь, к зарослям тиса; но Морай ловко подсёк её ногой и поймал прямо на лету в свои руки.

Над ней возникло его радостное лицо.

Такое радостное, что безумное.

— Куда? — прошипел он, улыбаясь. Держа её на руках, как невесту, он прямо с ней побежал обратно к Скаре, что уже ступил на порог своей пещеры.

Эйра брыкалась и кусалась, не помня себя. Но Морай не обращал внимания. Он крепко держал её и, тяжело дыша, мчался прямо к дракону.

— Скара! — крикнул он. Чёрный зверь остановился. — Погоди!

Тот повернулся слепой стороной. И маргот, как налётчик на дороге, вдруг взбежал по его лапе наверх. Одной рукой хватаясь за гриву, он лихо влез дракону аккурат на холку, а Эйру при этом крепко держал второй рукой.

Драконий загривок пошатнулся под ними. По всему телу задребезжал возмущённый рык зверя. Эйра окончательно впала в замешательство. Она замерла, таращась на то, как серебрится густая грива у неё перед глазами. И перестала дышать.

А Морай как ни в чём не бывало уселся в основание шеи Скары, крепко упёр ноги в рогатые наросты вверху его груди. И, держа Эйру при себе, как рыцарь принцессу, цепко схватился за жёсткие тёмно-серые пряди.

Посаженная боком, Эйра ягодицами ощущала, как пламя ненависти раскаляет чешую. Дракон буквально вскипятился.

— Рхр-р-рар! — вырвалось из него будто ругательство. Скара дёрнулся вперёд, и всё перед глазами Эйры кувырнулось. Её руки онемели, впившись в плечи маргота.

Но тот лишь смеялся и присвистывал. Он держался на качающемся туловище огненного