— Да и красивые эти штуки… Сверкают, переливаютсяогоньками внутри, словно целиком из алмазов выточены. А есть, что косят подрубин. Сейчас входят в моду изумрудные, но это для любителей, все-таки холодныйцвет… Нанотехнологии на марше! Сразу вижу, ученые работают не покладая рук.Стараются. Все новые и новые модели, усовершенствованные! Сами отыскиваютчувствительные точки, автоматическое регулирование…

— Чего? — спросил я тупенько.

— Всего! — ответила она с нажимом.

— А-а-а, — сказал я, — да, это хорошиемодели. У нас с куклами похуже. Пока что самим надо… Даже сосать еще не умеют.Но ученые над этим работают, работают! Гранты получают. Это не полеты на Марс,в этой области всякий старается!

Дверь распахнулась, вошли, громко разговаривая и размахиваяруками, Тимур, Роман и Тарас. Я постоял, послушал, до того как нырнуть в свойкабинет, где в крохотной приемной уже наверняка чинно сидит моя тихаясекретарша.

Сейчас самое модное словечко, которым все щеголяют, чтоскоро догонит по популярности «оргазм» и «хэдэншолдерс», — это«нанотехнология». И хотя что это, мало кто в народе представляет, но уже всеобщество знает, что без этой самой нанотехнологии щастя не будет. В том смысле,что чемпионат мира так и придется смотреть на стодюймовом мониторе, а не на всюстену.

СМИ с восторгом говорят, что в мире на развитиенанотехнологий брошено уже пять миллиардов долларов, это вроде бы чудовищнаяцифра, но, во-первых, это во всем мире, во-вторых, я-то помню, что состояниекаждого из наших олигархов в пять-десять раз больше. И нередко наконструирование и выпуск фаллоимитаторов нового типа денег вбрасываетсявдесятеро.

Обидно, что Россия — единственная страна из продвинутых, вкоторой буквально только-только приняли программу развития нанотехнологий. Хотяпрогресс, судя по кривым графиков, стремительно идет вверх, но толькофутбольные болельщики считают, что мы скоро всех догоним и перегоним. А мызнаем, что стартовали с нуля. Те немногие исследования, что ведутся, это на уровнеотдельных академических институтов, не так уж давно заработавших под крылом«Роснано».

В зале Василий Петрович, вернувшись после ежегодногообследования, принимал поздравления с идеальным здоровьем — все своими руками,своими руками! — и рассказывал, что в суперсовременный и напичканныйаппаратурой с верхних этажей и до подвалов Центр считают за счастье попастьдаже президенты, так как это уникальный, единственный в своем роде Центр поздоровью для здоровых людей.

Роман слушал, кивал, наконец сказал мечтательно:

— Я видел это здание… Шесть этажей! Но как толькоудастся сделать прорыв в нанотехнологии, этот Центр каждый человек будет носитьна себе.

— Спина не сломится? — спросил Гулько иронически ипоиграл мускулатурой.

— И не заметите, — заверил Василий Петрович.

— Я такой Шварценеггер?

— Нет, не Шварценеггер, — объяснил ВасилийПетрович серьезно и педантично, не замечая, что Гулько чересчурдраматичен. — Вы просто не заметите, что носите. Датчики могут бытьвмонтированы в одежду, а если учесть, что, даже собрав их все вместе, все этобудет мельче макового зерна…

Гулько поинтересовался со скептицизмом:

— Но это только диагностика, а лечиться все-такитащиться в тот Центр?

— Зачем? — удивился Василий Петрович. — Покая ждал очередной процедуры, от скуки посмотрел их проекты… Эти крохотныедатчики дадут сигнал тем штукам, что уже будут в вас! В вашем теле. Те все ипоправят. А если нужно будет ввести какой-нибудь микроэлемент, которого нет,что ж… сообщат. Только не вам, конечно. Будете вот так идти по улице, хлебаломщелкать по сторонам, а вам в задницу ка-а-а-ак засадят вот таким шприцом! И неувидите, хто. Потому что засадят изнутри.

Небо в сизых облаках, в город пришел вечер, и хотя еще день,но автомобили включили ближний свет, ярче смотрятся рекламы, а сзади у машинсверкают огромные рубиновые огни.

Тимур догнал, когда я спускался по ступенькам, он на ходузадирал голову, там через дорогу на глухой стене десятиэтажного дома всемикрасками вспыхивает огромный экран, быстро и суматошно мелькают кадры с лицамиузнаваемых актеров.

— Классный фильм, — сказал он и добавилпоспешно: — Судя по названию. Может, сходим? Поддержим отечественногопроизводителя?

Я поморщился:

— Отечественный? Ни за что!

— Какой ты непатриот, — укорил он.

— Не смотрю отечественные, — сказал яраздраженно. — Какой ни попадется в жвачнике, обязательно сидят два пьяныхпридурка за столом, между ними бутылка водки, а придурки базарят. Либо окультуре и духовности, если придурки с высшим образованием, либо о бабах, еслибез оного. Но обязательно пьют. Я не видел ни одного отечественного фильма,чтоб эти свиньи не нажирались. Не-е-ет, ни за какие пряники!.. Я надеялся, чтоотечественный кинематограф уже издох.

Он ухмыльнулся:

— Любители выпить и попи… поговорить за культуру какраз и смотрят.

Я покачал головой:

— Не пью и даже не курю!.. Кстати, из нашей компашкитоже, насколько помню, никто не пьет? Даже не курим, только сейчас заметил. Такна хрен нам пьяные ублюдки? А они все ублюдки, если пьяные!

Тимур покачал головой, в глазах было осуждение пополам свосхищением.

— Максималист… Не повзрослел.

— У нас впереди долгая жизнь, — напомнил я. —Если дотянем до сингулярности, то повзрослеть время будет.

Машина издали мигнула приветливо фарами, узнала, умница, акогда я подошел, распахнула дверь. Я быстро вырулил на шоссе, дорога не так исвободна, но час пик давно миновал, мы на работе засиделись допоздна, и теперья гнал с ветерком, привычно превышая скорость на девять километров. Вообще-тоштрафы не присылают и тем, у кого больше и на десять, но большой разницы нет. Аостановить все-таки могут, и тогда потеряешь времени на объяснения больше, чемвыиграл бы на пустяковом превышении.

Другое дело — вон герой пронесся, превышение на тридцатькилометров, его не просто засекли видеокамеры, но и остановят на следующемпосту… Понятно, пермский регион, они с видеонаблюдением еще не столкнулись…

Раздался звонок, я сказал громко:

— Алло?

Из правого динамика донесся усталый голос:

— Ну так как с телевизором?

— Через полчаса буду дома, — сказал ябодро. — Вы где?

— Уже возле вашего дома…

— Лечу…

Рискнув в одном месте проскочить проходными дворами, явыгадал почти десять минут, а когда подъехал к своему подъезду, там на тротуареуже громоздились картонные ящики. Трое угрюмых техников с недоброжелательствомрассматривали каждую припарковывавшуюся машину.