– Так здесь написано, будто ты Господь Бог.

– А то! – залился смехом старикашка. – Чего не веришь-то?

Евсей растеряно молчал, а потом осторожно предположил:

– Так ты домовой?

– Узнал, – довольно расплылся дед. – Как догадался?

– Так что, я слепой что ли? Уж могу разобраться.

– Во-о-от! Сам можешь разобраться! – обрадовался старик, словно услышал правильный ответ от нерадивого ученика. – А в этом деле ты сам проверял, что да как? С челядью разговаривал? С той, что бумаги с обвинениями подписала… А других людей поспрошал, кто чего видал?

Левашов нахмурился: «А дед-то прав! Самому нужно всё проверить. Мало ли чего этот пан Залевский наплёл. Поляк этот – хитрый лис»,– и вдруг Евсей вспомнил про Божену.

– А с невестой моей как? Кто правду говорит? Таяна или она?

– Эх, князь, всё же дурень ты! – засмеявшись, прокачал лохматой головой старик. – Бабу-то брюхатую проще всего вывести на чистую воду!

– Как? – не понимал княжич.

– А ты подумай, – ухмыльнулся дед и, подхватив починенный валенок, пошаркал обратно за печку.

– Стой! – желая ещё задать вопрос, воскликнул Евсей и тут же проснулся.

Поднявшись, Левашов потёр глаза и огляделся. Солнышко, несмело просачиваясь через окошко, затянутое бычьем пузырём, слабо освещало избу, и Евсей провёл ладонью по лбу: «Вот ведь… Приснится же чертовщина такая…»

Неожиданно за печкой вновь знакомо зашуршало, и княжич похолодел. «Неужто?!» – только и успел подумать он, как на середину горницы выскочил здоровый котяра с серой мышью в зубах. Завидев человека, кот замер и уставился круглыми жёлтыми глазами. Встретившись с лохматой живностью взглядом, Евсей готов был поклясться, что тот хитро ухмыльнулся. В следующую секунду котяра отвернулся и, гордо задрав хвост, пошагал в приоткрытую дверь.

Княжич почесал затылок и, вспоминая сон, нахмурился. Немного подумав, Евсей вышел во двор и, умывшись в кадушке, поспешил разыскивать хозяина дома.

– Доброе утро, княже, – увидев Евсея, поклонился крепкий мужик средних лет. – Раненько ты поднялся.

– Доброе утро, Еремей Макарыч. Да не привык я бока вылеживать, – улыбнулся Левашов.

– Как спалось? – поинтересовался хозяин.

– Замечательно. Даже сны снились.

– Надеюсь, добрые?

– Ещё какие добрые, – согласился Евсей и спросил: – Слушай, Еремей Макарыч, а нет ли у вас здесь поблизости повитухи какой?

– Как нет? Есть! А тебе зачем?

– Не мне. Панночке. Сделай одолжение, привези знахарку. Я тебе и телегу вон отдам, – кивнул княжич в сторону повозки, на которой везли Таяну.

– Как доброго человека не уважить? Сделаю, – согласился мужик и вскорости запряг лошадь и отправился в соседнюю деревню.

Желая скоротать время, Евсей занялся чисткой оружия, а ближе к полудню выспавшаяся и отдохнувшая Божена вышла во двор:

– Что ж не пришёл? – обижено скривила она губки.

– Притомился, – отвёл глаза Евсей, и женщина недовольно повела плечом, но тут, спасая княжича от неприятного разговора, за околицей появился первый отряд.

Таяны со стрельцами не было, и Левашов облегчённо выдохнул. Ему вовсе не хотелось везти девушку к пану Залевскому. Евсей твёрдо решил: проверить всё лично, и ему требовалось время. Желая избежать общения с невестой, он переговорил со стрельцами и затеял тренировку. Отрабатывая удары нападения и защиты, Евсей увлёкся и престал замечать заинтересованные взгляды Божены. Затем княжич направился к реке окунуться, а панна вернулась в дом.

Так прошёл день, а Прохор так и не вернулся. «Видать, шибко мечтает Таяну найти», – насмешливо подумал Евсей, надеясь, что и дядьку настигнет неудача. Ближе к вечеру во двор въехала телега с приглашённой повитухой. Макарыч помог бабке слезть, и Евсей повёл знахарку к полячке. Увидев жениха, Божена торжествующе заулыбалась.

– Пришёл, – поднялась она навстречу.

– Подожди, – остановил её Левашов. – Вот пусть для начала Степанида тебя осмотрит.

Божена удивлённо вскинула брови и, взглянув на старуху, поморщилась.

– Я не больна.

– Она не лечить тебя пришла, а проверить. На самом деле ты ребёнка носишь или нет.

Божена криво усмехнулась:

– Не ожидала я, что ты не поверишь. Ну что ж, проверяй, – охотно согласилась она.

Увидев, насколько невеста уверено держит себя, Евсей понял, что она на самом деле беременна, и даже растерялся.

Повитуха, осмотрев Божену, сообщила:

– Да, княже, радость тебя скоро ждёт.

Знатная панна торжествующе сверкнула глазами, и Евсей с досады нахмурился, но вдруг его осенило:

– Степанида Захаровна, а когда радость-то нам ждать? – любезно улыбнулся он.

Старуха, прикинув на пальцах, проговорила:

– К рождеству, княже.

– Ты не путаешь? Может, только к масленице?

– Ничего я не путаю, – заворчала старуха. – Что я шести седьмиц от трёх месяцев не отличу? – обиделась она.

Слушая разговор, Божена неожиданно поняла, куда клонит жених, и перестала улыбаться.

– Да что ты её слушаешь, ведьму старую?! Что она знать может?!

Старуха обижено вскинула голову:

– Это я-то не знаю? – вспыхнула она. – Да я за свою жизнь столько деток на свет вот этими руками приняла, что со счёта уже сбилась.

– Спасибо тебе, бабушка, – ласково проговорил княжич и сунул повитухе серебряную монетку. – Вот тебе за труды. Ты отдохни с дороги, а завтра тебя отвезут обратно. Торопиться тебе пока некуда,– аккуратно выпроводил повитуху за дверь Левашов и сурово взглянул на Божену.

– Не верь ей. Врёт она! – явно испугалась полячка.

– Врёт, говоришь? – прищурился Евсей. – А если я твоего любовника прикажу на дыбу вздёрнуть? Как ты думаешь, расскажет он, от кого ты дитё носишь?

– Не посмеешь! Он сын посла, самого Сигизмунда, – с вызовом вскинула подбородок Божена и тут же осеклась, понимая, что по глупости выдала себя. Прикрыв рукой рот, панна в ужасе вытаращилась на Левашова.

Смерив женщину презрительным взглядом, Евсей выдавил:

– Чтобы утром духу твоего здесь не было. Стрельцов дам. Проводят тебя к пану Залевскому. А прежде чем уедешь, садись, пиши Филарету. Всё как есть пиши, что ребёнок этот не от меня, а от Болеслава.

– Не буду! – взвилась Божена.

– Лучше делай, как говорю! Не знаешь, что бывает с женой за измену мужу? Хотя ты мне ещё не жена, – зло усмехнулся Левашов и пригрозил: – Если собираешься и дальше упираться, найду повод в монастырь тебя упечь. Сгною там! А так – к дядьке вернёшься и за своего Болеслава замуж выйдешь.