– Говорится: от избытка сердца уста глаголют, а у меня отизбытка сердца уста немолвствуют, – глухо, не оборачиваясь, брякнул Меркурий,и, как ни печален был его голос, Ангелина невольно улыбнулась: ее разумный другверен себе! Вот если удастся его разговорить, заставить рассуждать,философствовать, то ему враз станет легче: боль словами извести – то же, чтослезами, – лучшее лекарство.

– Ты не сердись, – ласково прошептала она. – Я его давнолюблю, еще с весны! – «Ничего себе – давно», – подумалось тут же; и все же «свесны» означало – «до войны», а это значило, что целая жизнь с тех пор прошла.

– Как я смел бы сердиться? – шепнул в ответ Меркурий, косяна нее заплаканным, стеклянно блестящим глазом и пытаясь придать себемужественный вид. – Счастия аз недостоин. Все по воле господа свершилось. Люди– лишь орудие божие, и они не виноваты даже в своих злодеяниях, тем паче…

Он не договорил. Его перебил чей-то голос, и звук его, иискаженный, нерусский выговор, и то, что он произносил, – все это было так внезапно,непредставимо ужасно, что Меркурий и Ангелина замерли, будто пораженные громом,будто им внезапно явился тот самый враг рода человеческого, о коем шла речь:

– А может быть, они – орудие дьявола? Ведь у каждого своядобродетель и своя правда! Как различить, кто более угоден богу или дьяволу:ты, праведник, она, эта дешевая шлюха, – или я, который сейчас убьет вас?

И в то же мгновение из густой тени забора вышел человек, илуна ярко высветила двуствольный пистолет и саблю в его руках, и маской сорвавшегосяс веревки висельника почудилось в этом призрачном свете его распухшее,багрово-синее, в кровь разбитое лицо. И кровью залитые рыжие волосы… Рыжие!

Он был изуродован до неузнаваемости, на нем не было живогоместа (видно, фальшивому вольтижеру Транже досталось крепко!) – и все жеАнгелина сразу узнала его.

Моршан!

– Нет… – только и могла прошептать Ангелина, и Моршан вответ щербато оскалился:

– Да! – При этом щелочки глаз его неотрывно следили заМеркурием; дуло пистолета и острие сабли стерегли каждое движение юноши, и,повинуясь выразительному жесту, который не нуждался в переводе, Ангелина иМеркурий вошли вслед за Моршаном в непроницаемую тень, где к боку Ангелинытотчас приткнулся пистолет; и она не увидела, а как бы почувствовала, что к шееМеркурия прижалось смертоносное лезвие сабли.

– Да, это я! – хрипло, торжествующе прокаркала тьма голосомМоршана. – Кулаков нескольких пьяных русских мужиков маловато, чтобы меняприкончить.

По-русски этот француз говорил очень недурно. Только вотакцент… Ангелина безотчетливо отмечала все ошибки Моршана в произношении –картавое «р», носовое «о»… как будто все это имело сейчас хоть какое-то значение!

– Кстати, Ламираль и Сен-Венсен тоже здесь! – сообщил Моршани ухмыльнулся, заметив дрожь ужаса, прошившую тело Ангелины. – Да-да, мы всетрое снова здесь, твои друзья… и, между прочим, благодаря тебе.

– Что? – выдавила Ангелина, и Моршан с явным удовольствиемответил:

– Ты, красотка, указала нам путь! Ты нашла эту щель взаборе, эту ловушку для дураков, возле которой хитроумный капитан поставилчасового. Сунься туда кто-то из нас – всему бы делу конец, но часовой схватилтебя… и пока вы орали там друг на друга, мы без помех вошли. – Заметив, какАнгелина повернула голову, Моршан сказал: – Нет-нет, они не здесь! Они в томсарае, где гондола. Та самая, которую вы называете «са-мо-ль-от-ка».

Меркурий шумно вздохнул, и черный силуэт Моршана резко повернулсяв его сторону:

– Стой тихо, не то лишишься головы! Я был лучшим рубакой встарой гвардии императора, а еще до этого с полувзмаха, играючи, снес головы неодному десятку проклятых «аристо» у нас в Шампани.

Он говорил и говорил – вернее, хрипло шептал, – говорил безумолку, без удержу, словно в каком-то опьянении, и Ангелина вдруг поняла, чтоэто и впрямь – опьянение победой: Моршан чудом избег смерти, его сообщники тожеживы, и дело, которое он уже считал гиблым, проваленным, похоже, выгорит.

Выгорит? Ангелина ужаснулась своей догадке. Как можноуничтожить воздушный корабль, если не сжечь его? Наверняка с крыши балаганаЛамираль и Сен-Венсен готовились стрелять какими-то зажигательными снарядами.

– Вы сожгли Москву, чтобы наша армия подохла там с голоду, –с ненавистью, сквозь зубы прошипел Моршан. – А мы сожжем ваш корабль, этунадежду старика Кутузова, – а заодно устроим хороший костер в этом паршивомрусском городе. Вы ведь, кажется, говорите: «Нижний – брат Москвы ближний»? Нутак оба брата обратятся в пепел.

Он и впрямь хорошо знал русский язык, но Ангелине его угрозыказались сущей нелепостью: как это – трем французам, пусть и хитрым, иудачливым, словно сам дьявол им помогает, сжечь целый город?! И тут онауслышала стон Меркурия:

– Баллон… баллон наполнен горючим газом!

«Ну и что?» – хотела спросить Ангелина, которая даже ислова-то «газ» отродясь не слыхала, а про физику думала, что это то же самое,что физиономия, то есть лицо. Однако в голосе Меркурия звучал такой ужас, чтоее тотчас же забило, затрясло мелкой, неудержимой дрожью.

– Да, мы знаем, что сегодня Дружинин намерен по воздухуувести аппарат Леппиха в Санкт-Петербург. К подъему шара все готово… да вот! –Голос Моршана вдруг возвысился почти до крика, но сорвался на хрип: – ОПресвятая Дева Мария! О, клянусь кровью господней! Я не мог и вообразить…

Он умолк, словно околдованный тем зрелищем, которое внезапнооткрылось перед ним.

Под безоблачно-ясным темно-синим небом, под чистым,огромным, белым диском луны вдруг возвысился над землею огромный белый шар ивстал, завис, почти недвижимый, едва подрагивая от легчайшего прохладноговетерка, словно красуясь перед всем миром своими округлыми, полными боками, накоторых серебряно играли лунные блики – весь напряженный, рвущийся в вышину,прекрасный, живой, невообразимый летучий зверь!

Оцепенение, безмолвие владели крепко спящим городом, иАнгелина с детской обидою подумала вдруг, что завтра никто, даже дед, дажекнягиня Елизавета не поверят ее рассказам. Чтобы поверить, надо увидеть своимиглазами, а завтра воздушный корабль уже будет далеко…

Завтра? О господи, но наступит ли завтра?

Мысль о грядущем была столь ужасна, что Ангелина невольнозастонала, и, словно громкое эхо, ей отозвался крик Меркурия:

– Капитан! Уводите корабль! Скорее! Ско…