А если все было проще? Бабуля оказалась случайным свидетелемтого, как прятали клад, и… Почему бы не сообщить о нем сразу? «Разные могутбыть обстоятельства», – самой себе ответила я. Сначала она не могла по какой-топричине, потом сомневалась, что он до сих пор там, а когда заболел соседскийребенок, она о кладе вспомнила и решила проверить. И нашла его? Судя по всему,так. Понимая, что два ящика ценностей – это скорее большая проблема, чемподарок судьбы, бабка позаимствовала часть на благое дело, продолжая о кладепомалкивать. Возможно, хотела избежать ненужных вопросов, ведь ей непременнопришлось бы объяснять, откуда она о нем знает, а главное, почему молчаластолько лет. Я вздохнула и вновь перевела взгляд на Сашку, он в соседнейкомнате смотрел телевизор. Я хорошо его видела через открытую дверь. Фриц, окотором говорил Самойлов, скорее всего, Ральф Вернер, ведь если все началось списем, которые отец нашел у бабки, этот вывод напрашивается сам собой. Он сталкопаться в биографии этого типа и сумел что-то разузнать о его дальнейшейжизни. Самойлов сказал, что Вернер исчез после войны, его искали, но не нашли.Вряд ли он вернулся в Россию за спрятанными ценностями, тут Самойлов прав, этосовершенно немыслимо. Иностранцы были под пристальным наблюдением, слишкомопасно. Так что, вполне возможно, Самойлов мечтает о кладе не напрасно.

Я подумала о бабуле. Я ведь почти не сомневалась, что этиписьма были адресованы ей, оттого она и хранила их. А если я поддаласьфантазиям, а на самом деле она купила их на блошином рынке? Бабка, которая, поее утверждению, никаким языком, кроме русского, не владела? Тогда их купил мойотец. И соврал Уманскому? Так кем, в конце концов, была моя бабка? Деревенскойдевчонкой, которую природа наградила недюжинными способностями, а в руки ей вовремя войны случайно попали бриллианты, или беглянка, живущая под чужим именем,которой Ральф Вернер писал эти письма? Я не знала, чего желала больше. Мысль отом, что бабуля всю жизнь пряталась, вызывала беспокойство, ведь этому должнабыть причина, а тут еще награбленные ценности, но вместе с тем ее романтическийобраз уже всецело завладел мной, и окажись, что эти письма не имеют никакогоотношения к нашей семье, меня бы это, наверное, разочаровало.

Я поднялась и пошла на кухню пить чай. Сашка через пятьминут заглянул туда и без приглашения устроился за столом.

– Ну, что надумала? – весело спросил он.

– Ты о том, где клад искать? – спросила я без иронии. –Для начала надо бы взглянуть на бумаги отца.

– Ну… – кивнул он.

– А для этого их надо найти.

– Логично. Но, сидя на диване, ты их не найдешь. Такчто двигайся.

– От того, что я буду бегать по городу, они вряд липоявятся в моей квартире.

– Так ты не просто бегай, а с пользой.

– Куда бежать с пользой, я не знаю.

– Ты начни, – утешил он, – а там посмотрим. Главное,создать рабочую обстановку, чтобы люди не нервничали, а видели: ты трудишьсядля общего блага. – Он подмигнул. – Улавливаешь?

– Создать рабочую обстановку? – переспросила я.

– Конечно. Делай то, чего от тебя хотят, а что из этогополучится, через месяц будет видно. Самойлов находится в гораздо более скверномположении, чем ты. Это он наобещал златые горы, пусть и выкручивается.

– Как-то ты без особой заботы говоришь о хозяине, –заметила я.

– Какой он мне хозяин, – отмахнулся Сашка.

– Та-ак, – протянула я. – Если я правильно поняла, тебяк нему те самые серьезные люди приставили, за мной приглядывать и его держать втонусе.

– Умница, – пропел он, поднялся и поцеловал меня в лоб.

– Это еще что такое? – рявкнула я.

– Чего перепугалась, глупая? Ишь глазищи вытаращила. –Сашка весело хихикнул. – Я же тебя в лоб поцеловал, на правах ангела-хранителя.

– Ты лучше за плечом висни и не высовывайся.

– Вот характер, – пригорюнился он, но глаза смеялись. –А ты мне нравишься. Отчаянная. В окна лазишь, никого не боишься, и правильно,между прочим, я тебя в обиду не дам. Пусть Самойлов отдувается. Ты, главное,шевелись, чтоб к тебе претензий не было.

– Это я уже поняла, – буркнула я.

– Вот и хорошо. Я балдею от этого задания, смотреть натебя одно удовольствие. Красавица, да еще с характером. Надо же, как повезло.

– Кому?

– Мне. А может, нам обоим. Представь, что на моем местебыл бы другой тип, которому девчонки с характером не по вкусу.

– И правда, повезло, – не стала я спорить.

– То-то. Ты мне в самом деле нравишься. Другая бы,оказавшись в твоем положении, перепугалась до смерти, рыдала, а потом бы ещеменя соблазнять принялась, на всякий случай, вдруг помогу.

– Об этом даже не мечтай.

– Да? Жаль. – Он опять засмеялся. – Шучу. Я тебе помогув любом случае и уже дважды сказал почему. Главное, слушай меня. Я, кстати,долго буду ждать, пока мне чаю нальют?

Я неохотно поднялась, но чаю ему налила и даже сделалабутерброды.

– Хочешь, картошку разогрею? – спросила с легкимуклоном в подхалимство.

– Валяй, путь к сердцу мужчины лежит через желудок,хотя в моем случае скорее через другое место. Готовить я и сам умею.

Я поставила перед ним тарелку, подала приборы. Он взялвилку, а я обратила внимание на кольцо.

– Ты женат? – спросила сурово, хотя какое мне до этогодело.

Он снял кольцо и сунул его в карман джинсов.

– Уже нет.

– Идиот, – буркнула я в досаде, но он не обиделся, а засмеялся.

– Чего ты? Кольцо отца, ношу на память. Но направлениетвоих мыслей мне нравится.

– А ты мне совсем не нравишься, – еще больше посуровелая.

– Чем не угодил?

– Серьезные люди – это кто, бандиты?

– Ну, какие сейчас бандиты, Жанка? – возмущенно воскликнулон, а в глазах горели веселые огоньки. – Бизнесмены. Бандиты на большой дорогедобрых людей грабят, перебиваются с копейки на копейку, нехристи. А я задницуот стула не оторву меньше чем за десять косых.

– Точно бандит, и выражения какие-то бандитские.

– Хорошо, буду следить за своей речью, чтоб тебя ненервировать. Как-то ты не по-доброму со мной. А я-то думал, обрадуешься. Кто вИталии приставал: «Давай познакомимся поближе»?

– Мне же знать хотелось…

– Ну вот, теперь знаешь.