Бо́льшую часть ночи она провела, не думая обо всем этом. Пытаясь не думать.

И потому, не застав его в комнате для завтрака, Лили испытала облегчение. Только вот Роуз то и дело подскакивала, чтобы заглянуть в приоткрытую дверь и проверить, не идет ли герцог по коридору. Из-за того, что она постоянно отвлекалась, девочка пролила чай. И только когда они с Роуз шли в классную комнату, они увидели, как герцог спускается по лестнице. Лили была рада, что он полностью одет. Потому что вдруг вспомнила, что не должна думать о том, как его горло – без шейного платка – судорожно сжималось вчера в кабинете при свечах.

– Герцог! – сказала Роуз и схватила его за рукав.

Он покачал головой, встретился взглядом с Лили, затем опустил глаза на Роуз.

– Что, малышка? – спросил он, погладив дочь по голове.

– День сегодня хороший. Мы должны погулять, – произнесла Роуз приказным тоном, очень похожим на обычный тон герцога.

Он глубоко вздохнул, и Лили поймала себя на том, что боится дышать. Скажет ли он «нет», чтобы не быть с ней? Или скажет «да», чтобы быть с ней?

А может, он вообще не включает ее в уравнение, когда решает задачу о том, идти гулять или нет?

Ни один из ее вопросов не имел однозначного, удовлетворяющего ее ответа. И потому она просто ждала, затаив дыхание.

– Конечно. – Герцог вытащил из кармана часы и, нахмурившись, взглянул на циферблат. – Сегодня вечером меня не будет, и до выхода мне надо сделать кое-какие дела. Но мы можем погулять сейчас, если вас это устраивает. – Он посмотрел на Лили. – Если прогулка впишется в расписание ваших занятий. Что скажете?

Он говорил четко и связно. Только по делу. Никакого намека на эмоции. Впрочем, говорить эмоционально при Роуз ему, наверное, не следовало. Как бы там ни было, не получив столь желанной информации, Лили испытывала разочарование. Возможно, разочарование, что она испытывала сейчас, было примерно одного порядка с тем, что она испытала вчера ночью, когда лишилась возможности заниматься тем, чем заниматься так хотелось.

– Мы все успеем, – сказала Лили. – Не так ли, мисс Роуз?

Наверное, обращение к воспитаннице было проявлением трусости, но, с другой стороны, ее воспитанница была важнее, чем она или ее чувства. В конце концов, Лили на герцога работала, и об этом как раз не стоило забывать.

– Да! Я пойду за своей пелериной.

Роуз бегом бросилась наверх, оставив Лили и Маркуса на лестнице вдвоем.

– Вы хорошо выспались, я надеюсь? – спросил он.

Она посмотрела ему в глаза и невесело улыбнулась.

– Не очень хорошо, должна признаться. Слишком много мыслей.

И переживаний.

Он, судя по всему, испытал облегчение. Как будто он боялся, что она скажет что-то другое. Как может мужчина, который всегда считает себя правым, не понимать, какое влияние оказывает на окружающих? Или, если быть точнее, на одно конкретное лицо в его окружении, а именно на нее, Лили?

– Я тоже плохо спал. Нам надо кое-что обсудить.

Странно, но это его заявление не вызвало у нее тревоги. Вернее, куда большую тревогу у нее вызвал его вежливый тон. По его лицу она видела, что он чувствует примерно то же, что чувствует она.

Роуз вернулась до того, как Лили успела ответить. В руках у девочки были пелерина и кукла Мэгги.

– Я готова, – объявила она и встала между ними на ступеньку.

– Пойдем, – сказал герцог, бросив еще один быстрый взгляд на Лили.

В парке было много людей, что неудивительно при такой неожиданно хорошей погоде. Сегодня было по-весеннему солнечно.

– Жаль, что вчера не было солнца, – произнесла Лили. Они втроем шли по дорожке между клумбами.

– Единственное, что было не в нашей власти, это погода, – проговорил герцог. – А все остальное было безупречно.

– За исключением одной девочки, – как бы невзначай обмолвилась Роуз.

– Какой девочки? – одновременно спросили герцог и Лили.

– Той, что назвала меня бастардом. – Роуз пожала плечами. По-видимому, эту привычку она переняла у отца. Если бы с такой же быстротой и легкостью она запоминала названия цветов!

– Она еще что-нибудь сказала? – сквозь зубы процедил герцог.

Роуз снова пожала плечами.

– Нет, только это. Я ей сказала, чтобы она замолкла.

У Лили в горле встал ком. Итак, то, чего она так опасалась, уже началось. В свете уже строят предположения о том, кто мать этой девочки, а то, что ее отец герцог Резерфорд, и так всем понятно. И еще наверняка недоумевают, зачем герцог решил поселить у себя в доме свою незаконнорожденную дочь, и пытаются угадать, какие у него дальнейшие планы в отношении этого ребенка. Потому что любая юная леди, которая захочет выйти за герцога замуж, должна будет принимать в расчет еще и Роуз. Или не должна, если ее можно отправить в деревню с глаз долой.

– Ты правильно сделала, Роуз. Но на этом дело не закончено.

Маркус присел на корточки, чтобы глаза их были вровень. Лили хотела отойти в сторону, чтобы не мешать их разговору, но Маркус схватил ее за край плаща, заставив остаться.

– Я не был женат на твоей матери, но это не значит, что ты сейчас не являешься частью моей жизни. Я люблю тебя. Ты – моя, а я – твой.

Едва ли это заявление могло быть в полной мере понято четырехлетней девочкой, но двадцатичетырехлетняя Лили едва не разрыдалась.

– Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы тебе хоть раз пришло в голову, что в моем доме тебе не рады, лишь потому что я не был женат на твоей маме.

– Ладно, поняла, – рассеянно сказала Роуз. Поверх отцовского плеча она смотрела на играющих на лужайке детей. – Вон там есть девочки, которые вчера были на празднике. Можно мне поиграть с ними?

Герцог распрямился и кивнул.

– Конечно. Мисс Лили тебя проводит.

Лили поспешно вытерла глаза, взяла Роуз за руку и повела к детям.

– Она не захотела, чтобы я стояла рядом. Она хочет нас видеть и хочет, чтобы мы могли ее видеть, но издали. – Роуз говорила ей об этом тем же непререкаемым тоном, каким бы мог говорить ее отец. Лили изо всех сил сдерживала смех.

– Так, может, сядем? – предложил герцог, указав на скамейку, с которой можно было наблюдать за играющими детьми.

– Конечно. Если только… Если только вы не желаете вернуться домой. А я бы присмотрела за Роуз?

Герцог презрительно хмыкнул, давая ей понять, что такого желания у него просто не могло возникнуть.

– Я останусь, если только вы не желаете, чтобы я ушел.

– Нет, конечно, я этого не желаю. – Лили села на скамейку, поплотнее запахнув плащ, чтобы ее не продуло.

Герцог сел рядом.