Только талисманы спасли Натт от мгновенной смерти. Заклинательница почувствовала, как несколько амулетов треснули под одеждой, лишая хозяйку защиты. Мёрке вскинула руку и разрядила сферу огня. Находящаяся ближе всех птица встретила атаку первой и исчезла бесследно, другие попятились.

Осталось пятеро.

Следующий морозный вихрь прожег почти до костей. Но она выстояла и вонзила ледяной девушке кинжал в грудь по самую рукоять. Ее спутник вцепился бывшей некромантке в горло, оставляя на коже черные следы. Предсмертный хрип Мёрке тонул в завываниях ветра и довольных ис. Каждый пытался дотянуться до жертвы и забрать свое. Прикосновения ледяных духов не ранили, они заставляли забыться и не думать ни о чем, кроме желанного покоя, где нет боли и слез.

* * *

Теперь Синд сам чувствовал и видел то, о чем говорил Дэлиге. Воздух искрил кристалликами льда, царапал незащищенное лицо, тормозил лошадь, морозил дыхание. Пришлось спрыгивать, на ходу надевать кастеты и рассекать когтями морок, чтобы добраться до эпицентра магического выброса. Призыватель прорывался сквозь завесу верхом на призрачном Бьелке.

Представшее перед ними зрелище ужасало. Исы обступили с трудом сопротивляющуюся девушку. Она успела вонзить кинжал в грудь одного из духов, прежде чем остальные впились в ее тело. Время замерло для обоих мужчин, когда ледяные пальцы начали смыкаться вокруг шеи Мёрке.

Инквизитор кивнул Флэму, и тот бросился за спину заклинательницы, оттащил ее и закрыл собой как раз в тот момент, когда стальные когти пропороли ису-мужчину. Оставшиеся исы одновременно повернулись к помехе, грубо их прервавшей. Олень и всадник ударили мощной волной. Дэлиге толкнуло в спину, он вместе с Натт рухнул в снег и уже не видел, что происходило между Синдом и духами, слышал отдаленный скрежет металла о лед и звуки, похожие на рычание зверя. Все внимание Флэма было устремлено к Мёрке. Она не дышала, голова девушки безвольно упала на грудь, когда Дэлиге встряхнул ее, шепча:

– Нет, нет! Сделай хоть что-то. Ты же здесь, да?

– Она не мертва. Пока что… – Пламя обожгло грудь. – На что ты готов пойти?

– Что угодно, пожалуйста. Она не дышит! – он почти кричал.

– Отдай ей огонь.

– Тогда умрешь ты… Натт не простит мне этого. Что делать, если без тебя я перестану ее любить? Если вернется ненависть?! Если снова захочу убить ее?

– Не бойся. Я не могу умереть. Я это ты. Отдай пламя. Спаси ее.

Флэм нащупал холодные ладони и закрыл глаза, чувствуя, как жар покидает его и вливается в угасающее тело девушки. Это уже было с ними… В старой крипте, в астрономической башне, в оранжерее, на больничной койке… Он помнит так хорошо, словно собственные воспоминания, а не украденные клочки из сфер и из головы Мёрке.

Слишком медленно! Дэлиге отчаянно, до боли впился в посиневшие губы, пытаясь заставить ее дышать. Он уже делал это на берегу реки, когда мстительный келпи едва не убил тринадцатилетнюю некромантку. Но разве не он был тем самым келпи? Кто он? Сознание поплыло, когда последняя искра покинула фальшивого призывателя, а Натт испуганно вцепилась ему в шею ноготками. Приятная, сладкая боль и живая Натт, не понимающая, что происходит. А он продолжал целовать. Просто потому что хотел, потому что любил и не мог остановиться, потому что, возможно, это последний поцелуй. Вряд ли теперь она увидит в нем Хассела. Все, что хоть как-то связывало Дэлиге со стихийником, он отдал и совершенно не жалел.

– Там Синд? – Мёрке отстранилась и взглянула через плечо своего спасителя.

– Да. – Келпи отвернулся, чтобы девушка не видела его лица, но она и не смотрела.

– Там кровь… Дэл! Что я наделала?

Она вскочила и рванула к другу.

Форсворд сидел на коленях среди осколков, в которых угадывались уничтоженные исы. Рога, копыта, голова духа-наездника. Бьелке гневно топтал их, превращая в ледяное крошево, а Синд почти не шевелился. Его спина судорожно поднималась и опускалась, изо рта вырывались жуткие хрипы.

Когти словно жили своей жизнью и царапали снег, а хелиге йерн вновь впились в запястья, заливая белый снег алыми росчерками.

– Осторожнее, оружие инквизитора сводит с ума, он может быть опасен, – предупредил келпи, готовясь в любую секунду отправить Бьелке на защиту девушки.

Натт обошла друга, больше похожего на дикого зверя, стараясь не хрустеть ледяной крошкой, и замерла. У него в ногах лежала полупрозрачная голова исы. Ее голова! Безумие! Но она же жива, духи не смогли вытянуть из нее жизнь. Или смогли?..

– Синд… – позвала мужчину, пытаясь убедиться, что сама слышит свой голос. А вдруг она на самом деле умерла и теперь лишь бестелесный призрак?

Инквизитор уставился на голову, точно это она с ним разговаривала.

– Я здесь, Синд. – Натт невесомо коснулась дрожащего плеча, мужчина вздрогнул, а когти зарылись глубже в снег.

– Нет… Ты умерла. Я не успел.

– Посмотри на меня!

– Нет!

Упав перед другом на колени, взяла его лицо в ладони. Безумные налитые кровью глаза бессмысленно смотрели в пустоту.

– Пожалуйста, Синд, приди в себя. Я жива!

Он неуверенно перевел взгляд на девушку. Изучал. Мучительно долго думал, что ответить.

– Я убил ису с твоим лицом. Знаешь, что это значит?

– Да, но Эндэлиге что-то сделал. Я дышу, слушай. – Вцепившись в его руку, с немалым усилием вытащила из снега и приложила страшную когтистую кисть к своей груди. – Чувствуешь?

– Но как? – Инквизитор нехотя убрал руку, чтобы не поранить подругу.

– Давай у него спросим? Дэл!

Призыватель стоял спиной к ним, убрав руки в карманы. В черных волосах запутались снежинки, которые мужчина не спешил стряхивать.

– Давайте возвращаться. Мы не знаем, сколько еще ис может быть в округе. Необходимо сообщить деканам. Мне будет нужна помощь, чтобы зачистить гнездо.

– Я с тобой пойду, Флэм. Завтра утром, хорошо? – с готовностью предложил Синд.

– Хорошо, – ответил Дэлиге, не оборачиваясь.

– Спасибо, что бы ты там ни сделал, – с чувством выдохнул инквизитор.

– Не за что. – Призыватель поманил Бьелке и уже собирался забраться на спину призрачного коня, когда Форсворд сделал несколько шагов вперед и с силой развернул к себе Дэла.

«Иногда находящиеся на грани смерти или ослабленные души принимают решение стать единым целым. В этот миг их воспоминания и чувства становятся общими. Подстраиваются, пока не родится совершенно новая личность».

Это был не Фирс Хассел, но…

«Те, кому ты по-настоящему дорог, способны разглядеть это».

И Синд разглядел. Лицо стихийника, знакомые и одновременно такие чужие глаза. Южанин никогда не был ему безразличен. Слишком многое они пережили вдвоем. Любили одну девчонку, готовы были на все ради нее. Дрались и спасали друг друга.