она видела — темноту, и редкие вспышки в ней. Даже с её колоссальным восприятием сосредоточиться на чём-то было невообразимо сложно. Для девушки осталась лишь отпечатавшаяся в сознании детальная схема корабля, и ощущения — скользкая жидкость, твёрдый металл, мягкая плоть. Она с трудом осознавала происходящее, будто лишь выполняя свою задачу, как программа. Не было даже эмоций, только какое-то навязанное, неестественное чувство долга. Аврора бы с удовольствием остановилась, замерла, подумала об этом, но времени попросту не было. Сначала остановить геноцид, устроенный самодовольным идиотом, а обдумать произошедшее можно и позже.

И вот, наконец, второй реактор. Практически идеальная копия первого, за исключением мелких деталей. Такой же величественный, яркий, и настолько же хрупкий. Наверное, именно поэтому стены вокруг него построили куда толще и прочнее — они выдержали целых два удара вместо одного.

— Ладно, — выдохнула Аврора, прокручивая в голове план действий, — Разбить реактор, выковырять себя из пола, выбраться наружу, оттащить падающую громадину от города. Звучит не слишком сложно.

— Ты не сделаешь этого, — во вновь зазвучавшем голосе капитана повторно заплясали нотки уверенности, правда, на этот раз, какие-то фальшивые, — Инстинкт самосохранения не позволит тебе!

— У человека нет инстинктов, идиот, — огрызнулась Аврора, а затем, без каких-либо прелюдий, попросту полетела в сторону голубого зарева.

Кажется, голос создателя корабля попытался что-то прокричать, но его потуги утонули в оглушительной симфонии разрушения. Всё повторилось: истошный вопль системы о «ранениях», кратковременная слепота и глухота, неудержимая кинетическая энергия, впечатавшая живой снаряд в стену. Вот только на этот раз Аврора не стала дожидаться момента, когда сможет подняться. Она с помощью полёта поменяла свою траекторию, и, используя мощнейший толчок от взрыва, за доли секунды преодолела практически две третьих расстояния до днища корабля, оставив в его внутренностях очередную кровоточащую борозду. Дальше дело за огромной силой — продраться сквозь хитросплетения ангаров, технических туннелей, и других помещений, было несложно. Вскоре девушка вновь лицезрела свет дня, по которому в какой-то мере даже успела соскучиться.

Раскидав во все стороны килограммы металла и плоти, Аврора повисла в воздухе и огляделась. Даже невооружённым глазом было заметно, что корабль снижается, причём угрожающе быстро. Кое-где гремели взрывы, на город падало неисчислимое количество обломков. По всей видимости, всё судно держалось только на этих двух реакторах, и без них в буквальном смысле разваливалось на части. Во всяком случае, обстрел из всех стволов наконец прекратился. Кажется.

Тем не менее, ещё ничего не кончено. Отлетев в сторону и найдя более-менее ровное, не повреждённое место на днище, Аврора упёрлась в него руками и спиной. За считанные мгновения девушка увеличила свои силу, выносливость и здоровье до неприлично крупных значений, а затем направила всю эту необъятную мощь на корабль. Даже с её возможностями, Аврора ощутила колоссальную тяжесть не менее колоссальной посудины, металл которой заскрипел и заскрежетал куда громче прежнего, но, тем не менее, что-то получалось. С помощью своего восприятия, девушка заметила, что корабль перестал снижаться. А когда она приложила чуть больше усилий, то и вовсе начал медленно подниматься вверх. Перепачканное лицо Авроры украсила едва заметная улыбка: неужели в этот раз, наконец, всё пойдёт как надо?

Но хрупкий триумф, как и полагается, длился недолго. Даже сквозь постоянный грохот девушка расслышала лязг и чавканье, а затем живописный вид пылающего города вмиг сменился непроглядной темнотой. По телу вновь потекла чёрная жидкость, а сама Аврора только сейчас поняла, насколько зловонны были внутренности корабля — будто кто-то пытался жечь резину вместе с полусгнившими трупами. И, неожиданно, именно этот непередаваемый запах будто выбил девушку из необъяснимого состояния полутранса. Лишь сейчас она до конца осознала, насколько плох был её план. И не просто плох, но и ужасающе недальновиден.

— Твою сраную мать, — выругалась Аврора, стремительно вылетая обратно из новообразовавшейся от её усилий дыры, и жалея, что «озарение» не посетило её голову раньше.

Её сил хватало, чтобы поднять многотонную махину, но если прикладывать эту силу в одну точку, то ничего хорошего не выйдет. И именно это и произошло: своими стараниями девушка лишь «пробурила» новую дыру в корпусе корабля. Без промедлений, она в отчаянии кинулась попробовать ещё раз — с тем же результатом. Судно потеряло ещё больше крови и внутренностей, но снижаться не прекращало. На мегаполис медленно опускалась гигантская, умирающая масса плоти и металла.

— Нет! — кричала Аврора, выплёвывая забившуюся в рот маслянистую жидкость, — Нет! Не опять!

Исступлённые попытки поднять судно ни к чему не приводили, всё близилось к ужасающему и очень громкому финалу. От безысходности из глаз брызнули слёзы, и лишь в этот момент девушка начала осознавать свою полную беспомощность при казавшемся всемогуществе. Аврора перебирала все свои знания, пыталась придумать другой план, снова впивалась телом в неумолимо падающий труп — всё бесполезно.

Она взглянула вниз — крыши самых высоких зданий уже были совсем близко, падающие обломки впивались в бетонное тело города, оставляя на нём истекающие огнём и дымом раны. Ужасающие разрушения, которые Аврора, при всём своём желании, не могла остановить. Она кричала, когда металл начал сминать дома, рыдала, когда трескались оконные рамы, её брань тонула в страшном грохоте падающего бетона, взрывов, треске и лязге. Она до последнего, в бессильной истерике пыталась что-то сделать. Даже не заметила, когда неподъёмная для большинства ноша придавила её к земле, лишив солнечного света. И всё это время ей казалось, что по воздуху разлетается ехидный, насмешливый смех. Будто кто-то искренне наслаждался её беспомощными попытками, её недальновидностью и узколобием.

Но в какой-то момент всё закончилось. Болезненный писк в ушах заменил шум разрухи, ослепительная белизна уничтожила тьму, а неистовая сила, швырявшая юное тело из стороны в сторону, не дала Авроре лежать неподвижно. А в голове, помимо немого вопля системы, звучала одна чёткая, навсегда пропечатавшаяся в памяти фраза:

«Я же говорил.»

Эпилог

Куча дымящихся, оплавленных обломков зашевелилась, а затем часть их взмыла вверх, будто от мощного взрыва, раскидывая куски себя на десятки метров вокруг. Из появившейся дыры, будто из землянки, вылезла человеческая фигура. Грязная, заляпанная чем-то чёрным, кажется, с трудом двигающаяся. Выражавшие полное безразличие и спокойствие глаза окинули взглядом раскинувшуюся вокруг картину.

То, что ещё недавно было целыми бетонными джунглями, теперь стало в буквальном смысле выжженной пустошью. Бесконечная, тянущаяся чуть ли не до самого горизонта, освещённая частыми огнями равнина, с почерневшими металлом и бетоном вместо земли, из которой к небу тянулись деревья покорёженных каркасов. Где-то вдалеке виднелись зеленеющие поля и деревья, которые не зацепил локальный катаклизм.