и Оливию, прилетевших на гидроплане, встретили Аластер, Скотти и капитан Уолрик.

Капитан Уолрик уже оправился от нервного шока и чувствовал себя на острове превосходно. Во многом благодаря Скотти. Она окружила капитана неусыпной заботой, которой давно уже не удостаивала своего мужа. Неожиданно Скотти похорошела, как расцветающий весной яркими желтыми цветами шотландский дрок. Глаза у нее как будто ожили, и она сама словно помолодела. К счастью для всех троих, Аластер был слеп и не ревновал.

— Жизнь чертовски поразительная штука, — любил повторять капитан Уолрик, сквозь дым своей неизменной пенковой трубки бросая нежные взгляды на Скотти. — Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

— О чем это вы, капитан Уолрик? — спрашивала его Скотти, заранее зная, что она услышит в ответ.

— Да вот я думал, что потерял свой катер, а, оказывается, нашел намного больше.

Катер капитана Уолрика, который Филипп бросил, добравшись до острова Барра, давно уже отыскали и доставили на Эйлин-Мор. Он сиротливо покачивался на волнах, постукивая бортом о причал. Однако капитан Уолрик как будто не замечал его призыва, забыв о прошлом и не думая о будущем, а живя только настоящим.

А Скотти словно тоже забыла приказ Фергюса отправить человека с острова, как только он будет в силах выйти в море.

Поэтому в глазах Скотти, когда она вышла навстречу Фергюсу, явственно читалась тревога, вызванная ожиданием наказания за непослушание. Однако все обошлось. Фергюсу было не до того, чтобы сердиться на Скотти из-за старого моряка. В глубине души он был даже рад, что компанию Оливии на острове будут составлять не только чета престарелых домовых, но и человек.

Фергюс провел на острове Эйлин-Мор несколько часов, которые ему понадобились, чтобы навести порядок в своих бумагах, а на прощание он сказал:

— Оливия, я буду рад, если этот остров станет для тебя родным домом. Попробуй полюбить Эйлин-Мор, как любим его я и Альф. И весь наш народ.

Оливия благоразумно не стала интересоваться, о каком народе идет речь, а вместо этого спросила, когда Фергюс вернется за ней.

— Жди меня накануне дня осеннего равноденствия, — ответил он. — И я очень надеюсь, что праздник мы будем отмечать вместе с Альфом.

Девушка благодарно поцеловала Фергюса. И он улетел. Гидроплан поднял небольшую волну, оторвался от поверхности моря и скрылся в сиянии полуденного солнца, жужжа, как большая стрекоза. Оливия долго провожала его взглядом, пока не почувствовала на своем плече почти невесомую сухонькую ручку Скотти.

— Пойдем в дом, — ласково сказала старушка. — В твоем положении нельзя расстраиваться, а тем более плакать.

Оливия уже устала удивляться. Поэтому она не спросила, как Скотти смогла узнать о ее беременности, а покорно пошла за старушкой. Замыкал колонну капитан Уолрик, предварительно зорким взглядом моряка осмотревший окрестности. Море было пустынно до самого горизонта. Сонно покачивающиеся на волнах олуши предвещали хорошую погоду.

На маяке Скотти быстро развела огонь в очаге на кухне и напоила Оливию и мужчин, по ее словам, настоящим шотландским чаем. Но в чашку девушки старушка положила только взбитые сливки, приправленные мускатным орехом. А капитану Уолрику и Аластеру щедро плеснула, как и полагалось, еще и виски. Но Оливия не заметила этого. Она маленькими глотками пила чай через холодный слой взбитых сливок и блаженствовала. Впервые за последнее время девушка чувствовала себя если не счастливой, то спокойной. До дня осеннего равноденствия оставалась неделя. Значит, самое большее через семь дней она увидит Альфа. Так сказал Фергюс. Оливия не сомневалась, что он выполнит свое обещание.

Когда допили чай, а вместе с ним и бутылку виски, Аластер встал из-за стола и отошел к мольберту, установленному возле окна. Он на ощупь нашел кисть и привычными движениями начал наносить мазки на холст. Это случалось не часто. В самом центре холста смутно, словно в тумане, вырисовывались очертания какого-то маяка. Скотти поднялась, чтобы вымыть чашки. Уолрик вызвался помочь ей. Скотти милостиво согласилась, но решительно запротестовала, когда то же самое предложила Оливия.

— Есть такая примета: две хозяйки на одной кухне — не миновать ссоры, — сказала старушка с улыбкой. — Я уж сама. И вы, капитан Уолрик, мне тоже не мешайте. Лучше составьте компанию miss Оливии. Вы же видите, она еще не настолько освоилась в доме, как вы.

И капитан Уолрик вернулся за стол, к Оливии, встретившей его понимающей улыбкой.

— Гнев женщины — все равно, что волна-убийца, — сказал он, раскуривая свою трубку. — Он так же внезапен, а, главное, не понятно, как от него уберечься.

— Вы говорите, волна-убийца, капитан Уолрик? — только из вежливости переспросила Оливия. — А что это такое?

— Как, miss Оливия, вы не знаете, что такое волна-убийца? — с удивлением воскликнул он. — Англичане дали ей имя rogue wave — волна-разбойник, а французы — onde scelerate, что значит волна-злодейка. Еще ее называют блуждающей волной и волной-монстром. Эта гигантская одиночная волна высотой двадцать-тридцать метров, а то и больше, появляется буквально ниоткуда и исчезает в никуда, совершив свое черное дело.

— А я всегда думала, капитан Уолрик, что самая страшная волна в океане — это цунами, — заметила Оливия.

— И ошибались, — торжествующе заявил капитан. — Цунами возникает в результате подводных землетрясений или оползней и набирает большую высоту только на мелководье. И опасна она лишь для береговых сооружений и судов, стоящих близко к берегу. А волна-убийца… Она появляется в океане внезапно и может погубить любое судно, которое ей попадется на пути. В этой ее непредсказуемости и заключается основная опасность для моряков.

— И она действительно так опасна? — спросила Оливия.

— Чрезвычайно, — заверил ее старый моряк. — Я был еще мальчишкой, когда в апреле одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в средней Атлантике на итальянский трансатлантический лайнер «Michelangelo» обрушилась волна-убийца. Корабль получил серьёзные повреждения носовой части и одного из бортов. Двух пассажиров смыло в море, а полсотни было ранено.

— Какие ужасы вы рассказываете, капитан Уолрик, — вмешалась в разговор Скотти. — Вы можете напугать miss Оливию своими морскими байками.

— Байки? — возмутился старый моряк. — А как же тогда быть с английским сухогрузом «Дербишир», который в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году пошел на дно у берегов Японии? Было проведено официальное расследование, и оказалось, что судно длиной почти триста метров погубила гигантская волна. Она пробила главный грузовой люк и залила трюм. Погибли сорок четыре человека! Это вам уже не байки, mistress Скотти, а доказанный факт.

Возмущенный капитан Уолрик даже перешел на официальный тон, назвав Скотти «mistress». Тем самым он напомнил старушке, что она замужем за другим и не имеет на него никаких прав. Скотти