– Полнее не бывает, – растерянно отозвался повелитель, прислушавшись к себе и убедившись, что энергия Смерти из него никуда не делась.

– Тогда почему они все еще живы?!

Мы дружно уставились на оторопевших от такого внимания девиц. И так же дружно отшатнулись, когда за их спинами прямо из пустоты сформировалось плотное черное облачко, подозрительно похожее на человеческий силуэт. А мгновением позже из него вышел еще один моран и, посмотрев на наши ошарашенные лица, с усмешкой сказал:

– Я объясню. Если вы, конечно, не против.

Это был совсем не тот моран, которого я помнила. Его длинные седые волосы больше не напоминали неопрятную паклю. С немолодого лица исчезли глубокие морщины. В темных глазах снова появился живой блеск, а на тонких губах играла самая настоящая, почти человеческая улыбка.

– Отец?! – растерянно выдохнул Таалу, машинально закрывая меня собой и создавая на ладони сгусток весьма неприятного вида, испускающий отчетливые эманации угрозы.

– Убирайся! – мгновенно ощетинился Раалу, без раздумий закрыв собой мою мать. – Ты мертв! Ты не должен здесь находиться!

Повелитель Маару, сквозь которого на мгновение проступила противоположная стена, молитвенно сложил руки на груди.

– Я действительно здесь не во плоти, дети мои. Но позвольте мне все объяснить. Быть может, тогда, сын мой, ты перестанешь меня ненавидеть. А ты, дочь моя, поймешь, почему старый оракул так старался тебя запутать.

Раалу скрипнул зубами, собираясь рыкнуть что-то еще, но тут на его плечо легла твердая ладошка госпожи Тейлары.

– Я бы его послушала, если не возражаешь.

– Я тоже, – поддержала я, и Таалу неохотно опустил руку, а плясавший на ней сгусток бесследно исчез.

– Говори. Но не думай, что это что-то изменит.

– Быть может, сначала отпустим отсюда леди? – смиренно предложил Маару.

Его сыновья неодобрительно покосились на испуганно присевших девушек, которые взирали на призрака с потусторонним ужасом, и неохотно кивнули.

– Вы свободны.

Несостоявшиеся невесты встрепенулись и, забыв изобразить положенный по этикету реверанс, без колебаний кинулись прочь. Не взглянув больше ни на меня, ни на маму, ни на призрака. Причем рванули они с места с такой скоростью, что я даже обеспокоилась, как бы они не убились на крутых ступенях. И облегченно вздохнула, лишь когда леди благополучно спустились, а затем со всех ног кинулись к дверям.

– Если позволите, я начну издалека, – так же кротко произнес повелитель Маару, едва невесты скрылись из виду. – С тех давних времен, когда боги еще только создавали наш мир. И со знакомой всем вам прописной истины, что Жизнь и Смерть – это две половинки единого целого. Точно так же как свет и тьма, любовь и ненависть, разрушение и созидание… Так мать-богиня создала верхний мир, населив его животными, птицами и людьми. Бог-отец создал подземелья, которые отдал моранам. При этом богиня доверила вам, жрицам, толику своей силы. А бог-отец отдал нам толику своей мощи, завещав хранить ее и тем самым оберегать верхний мир от угрозы.

– В наших летописях написано не так, – хмыкнула мама, бесстрашно выходя из-за спины Раалу.

– В наших тоже, – буркнул он, выразительно на нее покосившись.

Маару мягко улыбнулся.

– Суть не в том, как именно описан момент создания мира. А в том, что его верхняя половина составляет единое целое с подземельями. Единство есть во всем, дети мои: в нас, в вас, даже среди богов. Ведь богиня не зря зовется именно матерью: все живое в этом мире – ее рук дело. В ней сосредоточена сама жизнь, та самая благословенная искра, благодаря которой мы стоим здесь сейчас. Она – это средоточие гармонии, спокойствия, мира. Точно так же как бог-отец – воплощение энергии разрушения, но при этом и защиты тоже. Только благодаря его усилиям энергия Смерти копится здесь, внизу, и не вырывается в верхний мир. Только его стараниями наверху стала возможна нормальная жизнь. И его же волей так тщательно оберегается покой мирных жителей.

– Хотите сказать, бог-отец не враждует с нами? – недоверчиво переспросила я.

– Нет, дитя мое, – снова улыбнулся Маару. – И ты легко это поймешь, если внимательно посмотришь на закат. Если увидишь, с каким нетерпением тянутся к заходящему солнцу длинные тени. Как бережно они укутывают его покрывалом ночи. И с какой нежностью ночь целует зарю, когда каждое утро отпускает солнце на свободу.

У меня расширились глаза.

– Значит, наши боги в действительности – не враги друг другу?

– Они создатели, – неожиданно подтвердила мама. – Противоположные по сути, но неразрывно связанные друг с другом. Как день и ночь, свет и тьма… ты это хотел сказать, моран?

– Конечно, – прошелестел Маару.

Я пораженно повернулась к наставнице.

– Мама! Но почему ты не говорила об этом раньше?! Почему наши сестры до сих пор свято верят, что тьма – это зло, и ее надлежит немедленно уничтожить?!

– Потому что так гораздо проще, дитя, – ответил за нее призрак. – И потому, что к пониманию этих вещей вы должны прийти сами.

Мама тяжело вздохнула:

– Вас учат этому с раннего детства. Вспомни: наставницы по сотне раз повторяют одно и то же, но, к несчастью, этого недостаточно, чтобы вы увидели истину. К тому же подземелья для нас – непознанный мир. А то, что не познано и непонятно, уже само по себе считается опасным.

– Тем не менее интуитивно вы все же улавливаете суть, – заметил Маару. – Пусть и не понимаете, что и почему, но никто из вас не спешит по-настоящему воевать со Смертью. Согласись, вы беретесь лишь за те раны, которые можно исцелить. И за те болезни, которые еще не полностью поразили тело.

Я поджала губы.

Все верно. С неизлечимыми больными мы не работаем. Всегда чувствуем близость Смерти и благоразумно отходим в сторону, где-то глубоко внутри зная, что способны ей противостоять, но все же не рискуем заступать дорогу. Наверное, это и правильно – ни к чему нам вмешиваться в естественный ход вещей. Мы ведь не боги. Даже не их потомки. Поэтому то, чему суждено случиться, неизменно случается. А там, где мы способны помочь, обязательно помогаем, и тогда уже Смерть милосердно отступает в сторону, не мешая нам возвращать чужую душу.

Откуда в нас взялось это глубинное знание и умение вовремя остановиться – трудно сказать. Нас этому никто по-настоящему не учил. Никто толком не объяснял. Но инстинктивно я, как и все мои сестры, всегда чувствовала это. Точно так же, как чувствовала сейчас, что бывший повелитель моранов не лгал.

– Гармония – залог существования нашего мира, – спокойно озвучил он то, что и так уже крутилось у меня на языке. – Равновесие между небом и землей, закатом и восходом…

– Мужчиной и женщиной, – прошептала я, наконец-то прозревая.