На сборы принявшим крест отводилось полгода, и к марту 1199 г. крестоносцы должны были собраться в портовых городах Южной Италии и Сицилии для отплытия на восток. И хотя из крупных западноевропейских государей ни один не откликнулся на призыв папы, цвет тогдашнего рыцарства с радостью присоединился к походу – немецкие, английские, французские и фламандские рыцари, сицилийские норманны собирались стать частью крестоносного воинства.

Важное место отводилось в планировавшемся мероприятии Византии, папа упрекал василевса в бездействии относительно освобождения Святой земли и побуждал его принять участие в организации похода. При этом участие византийского императора в походе связывалось с заключением церковной унии, которая должна была объединить православную и католическую церковь, поставив тем самым Константинополь в зависимость от Рима. Если прибавить к этому планировавшееся освобождение Иерусалима, который также подчинился бы папскому престолу, становится понятным, что Иннокентий ІІІ хотел убить двух зайцев одним выстрелом. При этом в послании к Алексею ІІІ папа намекнул, что в случае отказа от участия в походе и заключения унии против Византии вполне возможно, могут выступить некоторые силы Запада. Как убедился впоследствии византийский император, предупреждения Иннокентия ІІІ не были беспочвенны.

Несмотря на назначенную дату сбора крестоносного воинства в марте 1199 г., реальные приготовления к походу в неспешном мире западноевропейского средневековья начались лишь с конца 1199 г., когда во время рыцарского турнира в замке Экри на реке Эн в Арденнах крест приняли многие знатные и не очень рыцари. Возглавил поход граф Тибо (Теобальд) III Шампанский, в роду которого участие в Крестовых походах уже успело стать традицией – его старший брат граф Анри был участником Третьего крестового похода и умер правителем Иерусалима в 1197 г. 22-летний Тибо III пользовался всеобщей любовью и был настоящей душой предприятия, поэтому его смерть 24 мая 1201 г., в самом разгаре подготовки Крестового похода, многих опечалила. Предводителем похода, по настоянию короля Франции Филиппа ІІ, был избран итальянский князь Бонифаций Монферратский.

К лету 1200 г. во Франции собралось уже около 150 отрядов крестоносцев по 80—100 рыцарей в каждом. В Компьене были избраны шесть знатных рыцарей, которых отправили в Венецию на переговоры о предоставлении Республикой Св. Марка флота для того, чтобы переправить воинов Христа в Святую землю. В апреле 1201 г. они заключили с Энрико Дандоло договор, согласно которому венецианцы обязывались предоставить свой флот для перевозки крестоносного воинства в 4500 всадников и стольких же лошадей, 9 тысяч щитоносцев и 20 тысяч серджентов-пехотинцев. Они же должны были снабжать крестоносцев провиантом в течение девяти месяцев. Плата за услуги перевозчиков составляла 85 тысяч марок серебром – «с каждого коня четыре марки и с каждого человека две марки». Плата должна была вноситься четырьмя взносами, последний платеж следовало произвести не позже апреля 1202 г. Кроме того, согласно условиям соглашения, Венеция принимала на себя обязательство снарядить за свой счет 50 вооруженных галер и получала половину всего, что будет завоевано крестоносцами на суше или на море. «Половину получим мы, а другую – вы», – говорилось в договоре.

Подписание соглашения с Венецией стало одной из важнейших поворотных точек в истории Четвертого крестового похода: Республика Св. Марка, которую называли в то время «невестой Адриатики», получила благодаря договору с крестоносцами возможность прямо участвовать в предприятии и, тем самым, влиять на его руководителей. Главной стратегической целью венецианцев, как мы помним, было полное доминирование в торговле с Востоком, упрочение шаткого положения на рынках Византии путем установления контроля над византийскими василевсами и расправы с конкурентами (генуэзцами и пизанцами). Планировал ли при этом венецианский дож изначально повернуть острие Четвертого крестового похода против Константинополя, сказать трудно. Скорее всего, преследуя глобальную стратегическую цель ослабления позиций Византийской империи, Энрико Дандоло действовал исходя из ситуации, эффективно подстраиваясь под менявшуюся обстановку.

Прежде всего следует отметить, что запрошенная венецианцами сумма в 85 тысяч марок вполне соответствовала привычным на то время нормам прибыли, и если оценивать договор как обычную коммерческую сделку, то Венеция не оставалась внакладе. Однако главная выгода Республики Св. Марка, как оказалось, крылась в том, что договор не оговаривал уменьшения суммы выплат за перевозку в случае меньшего количества участников похода – сколько бы не явилось крестоносцев к апрелю 1202 г., заплатить венецианцам следовало сполна. Вполне вероятно, что Энрико Дандоло, хорошо осведомленный о падении былого религиозного воодушевления в Европе того времени, как раз и рассчитывал на то, что крестоносцев будет существенно меньше, чем планировалось изначально, а значит, у них неминуемо возникнут трудности с выплатой оговоренной суммы. Последнее же позволит Венеции диктовать им свою волю и таким образом реализовывать свои интересы их руками.

Даже если венецианский дож и не рассчитывал на столь удачное для себя стечение обстоятельств изначально, в итоге так и случилось – число собравшихся к весне 1202 г. в Венеции крестоносцев оказалось значительно меньшим (около одной трети от запланированного – 10–13 тысяч воинов), чем рассчитывали изначально в соответствии с условиями договора, и они не смогли выплатить венецианцам последний взнос в размере 34 тысяч марок серебром. Жоффруа де Виллардуэн, автор исторических воспоминаний под названием «Завоевание Константинополя», сокрушенно писал, что даже добровольные пожертвования наиболее состоятельных крестоносцев не смогли покрыть недостачу: «Вы могли бы увидеть тогда, сколько было снесено во дворец дожа золотых и серебряных сосудов, чтобы произвести уплату. И когда они уплатили, все же тридцать четыре тысячи марок недоставало до обусловленных денег». Дальнейшие перепитии Крестового похода (с учетом информации первоисточников) талантливо описаны в романе известной писательницы Николь Галланд «Трон императора: история Четвертого крестового похода».

Венецианская ловушка для крестоносцев захлопнулась – они, как несостоятельные должники, оказались во власти дожа. Расположившись на острове Лидо близ Венеции, они полностью зависели от поставок продовольствия со стороны венецианцев и не могли никуда отплыть без их кораблей. Робер де Клари писал, что однажды на «остров Св. Николая» явился сам Энрико Дандоло и стал угрожать крестоносцам, что их ждет в случае неуплаты долга: «Знайте, что вы не двинетесь с этого острова до того мгновения, пока мы не получим свое; более того, вы не найдете никого, кто бы принес вам питье и еду».

В итоге дож не преминул воспользоваться сложившимся выгодным для Венеции положением, предложив крестоносцам за отсрочку положенных выплат захватить принадлежавший венгерскому королю город Задар на Далматинском побережье. «Предложим им, – передает слова Энрико Дандоло Жоффруа де Виллардуэн, – чтобы они нам помогли его завоевать, и мы предоставим им отсрочку для уплаты тридцати четырех тысяч марок, которые они нам должны, до тех пор, пока Бог не дозволит нам заработать их вместе, нам и им». Город Задар был опасным торговым конкурентом Венеции, и руками крестоносцев дож рассчитывал устранить его. Предприятие при этом сулило двойную выгоду, ведь, по условиям все того же соглашения с крестоносцами, половина полученной добычи должна была достаться венецианцам. При таких в высшей степени выгодных условиях Венецию уже ничуть не смущало и не останавливало ни то, что жители Задара были христианами, ни то, что сам город принадлежал венгерскому королю Имре (1196–1205 гг.), принявшему крест в качестве участника Четвертого крестового похода.