за долгий-долгий период смогли вздохнуть спокойно, избавившись от самой большой и очевидной угрозы их власти. За несколько следующих месяцев ощутившие себя независимой силой тайши хорошо попробовали на зубок многие Центральноазиатские ханства... и тех же монгол, почти-почти захватили Самарканд, почти-почти разграбили Кашгар, подчистую опустошили-обезлюдели густо населённые берега Сырдарьи. Тем самым оказали невольную, но оттого не менее ценную услугу Драконам, а проще говоря, привлекли внимание множества разных сил в масштабе континента и отвлекли его от пришельцев из Серединного мира, как бы заслонили их, спрятали в своей воняющей кровью и дымом пожарищ тени.

Глава 48

Глава 48

Холм.

Год 15-й от Вступления в силу Великого Договора (1517 год от Рождества Христова).

Афанасий не в силах побороть внутреннюю дрожь, глядя на то как зять-Государь без малейших колебаний накалывает-режет кожу ладони о хищно поблёскивающие отнюдь не каменным, а скорее металлическим блеском когти искусно сработанного кумира. Вытянувшая руку будто в приветствии статуя древнего фейрийского бога изрядно пугает бывшего новгородца, один взгляд на неё холодит плоть и словно окатывает страхом, что немедленно проступает потом на висках. А впрочем, зачем скрывать, его пугает всё это место, что существует непонятно где, но точно не по божьей воле... вернее нет, не так, по божьей, только вот причастный к созданию того места бог для Афанасия совсем чужой, не враждебный, однако не имеющий никакого отношения к людскому роду-племени, загадочный бог дорог и путей, знаний и порталов, бог немыслимо древнего народа познавших силу. Скрывающая лик в глубине глухого капюшона фигура на троне излучает пугающую мощь, покрытая чешуёй когтистая рука точно не принадлежит человеку, эльфу или фейри.

Расположенный за библиотекой храм относительно невелик, размером напоминая домашнюю часовенку, тем не менее впервые вошедший в него Афанасий сразу почувствовал наполнявшую его силу, почувствовал душой присутствие божественной воли, не менее ярко-насыщенное чем в громадном и роскошном столичном храме бога войны (Первохраме города Ожившей Бабочки). Зла не ощутил, не почуял себе или дочери угрозы, но каким-то внутренним чутьём догадался, бог нелюдей не особо рад присутствию людей в его священном месте, возможно равнодушен к ним, возможно терпит их ради пришедшего с ними фейри. Как бы то ни было, бывшему христианину и не особо стойкому в вере последователю старых словенских богов не уютно в этом храме, он чувствует себя чужим... в отличие от уверенного зятя, что не жалеет ради необходимого по его утверждению обряда своей крови. Золотой! Действительно золотой крови, сияющей на когтях статуи одновременно словно расплавленное золото и принявший жидкую форму солнечный свет!

Насколько слышал Афанасий: сияющее золото в жилах Убийцы Богов это крайне ценная субстанция, считай принявшая материальную форму магическая сила, уникальный компонент самых лучших зелий, почти готовое, требующее лишь незначительной доработки оружие против демонов и нежити... Только вот попробуй найди того, кто решится попытаться эту силу-компонент-оружие украсть! Как говорят, руда (кровь) иных представителей древней расы познавших силу тоже обладает разными удивительными свойствами, но только руда основателя клана Красного Дракона одарена золотым светом и способна творить настоящие чудеса.

Фейри принимает из рук Марфы дитя, с безусловной щемящей сердце нежностью целует родной лобик, аккуратно разворачивает мерцающие чародейским узором пелёнки и несёт младенца к статуе. Что удивительно, прожившего всего несколько седмиц, странно спокойного малыша абсолютно не пугает незнакомая обстановка и густая-давящая атмосфера этого места — лишившийся льняного покрова Айлл тихонько гугукает на руках у отца. На приближающуюся статую и страшные когти кажется даже не смотрит, забавно шевеля крохотными ручками...

Житьий человек с тревогой смотрит на дочь, понимает, насколько ей тяжело всё это наблюдать-переживать, если даже у такого как он бывалого мужчины крупные мурашки то и дело пробегают по спине. Беспокоится за её здоровье, хотя знает, что рожать ей помогали лучшие целители Драконов, а потом они же обеспечили ей самый качественный уход... тем не менее всё равно страшно беспокоится за впервые познавшую радость материнства Марфу! Чуть злится на проявленное ей упрямство, но в то же время отлично понимает настоявшую на своём присутствии девчонку — озвученная мужем необходимость провести некий обряд в храме нелюдского бога несомненно беспокоит её ничуть не меньше чем её отца. Она доверяет Дримму, любит его, не сомневается в том, что тот не причинит вред их общему ребёнку, желает сыну только добра... и всё же хочет лично присутствовать, когда её первенца представят самому загадочному из богов иного мира. Разве можно её в этом желании осудить?

….Крепко зажимая ладошками рот, беззвучно ахает Марфа... сжимает кулаки подавшийся вперед Афанасий, и оба не отрывают взгляда от развернувшегося перед ними действа...

Осторожно взявший хрупкую ручку сына Дримм быстро проводит ей по одному из когтей статуи! По выступавшему словно клинок и испачканному золотом когтю!

- Это Айлл — мой сын! Запомни его! - на языке фейри произносит он... но почему-то оба присутствующих в храме человека прекрасно понимают, о чём он говорит. Его слова отражаются от стен храма словно эхо и очень-очень медленно затухают, будто уходя-проваливаясь в глубину бездонного колодца.

Сразу видно, как Марфа балансирует на последней грани, в любой момент готовая сорваться, поддаться материнскому инстинкту и броситься вперёд — Афанасий бережно придерживает дочь за плечи, одновременно утешая и не позволяя сотворить глупость. В его душе тоже кипит-бушует ураган, но как минимум он держит себя в руках, не отрывая взгляда от зятя и внука. Он видит, как золото на когтях кумира разбавляет обычная красная руда, изрядно удивляется и облегчённо выдыхает, тому спокойствию с каким крохотный ребёнок реагирует на нанесённую когтем царапину на ладошке. Глаза житьего человека расширяются, а сердце пропускает удар, когда он понимает, что ни одной капли пролитой отцом и сыном крови так и не упало на мощёный камнем пол.

Внезапно некая сила наполняет помещение храма! Подменяет воздух! Шевелит волосы на голове! Влияет на огонь светильников, непостижимым образом формируя из него текучие-изменчивые знаки! И прежде яркое ощущение чужого присутствия становится почти невыносимым... возможно Афанасию и Марфе только кажется, но закрывающий лицо статуи каменный капюшон колеблется словно под порывами ветра, а пальцы-когти вытянутой руки будто движутся...

Виновато улыбающийся Дримм возвращается к тестю и жене, довольно агукающему Айллу явно хорошо и удобно на руках отца, на ладошке