в предназначенные для Греческого зала срамные одежды. И ведь казалось бы в привычной ей с детства бане вовсе принято мыться голышом и никому и в голову не придёт переживать по этому поводу, а Греческий зал Старой цитадели формально и по сути считается всё той же баней... вот только молодой словенке очень сложно его таковым воспринимать. Судите сами: роскошные палаты, где часто собирается считай вся знать Айлирии, где обсуждаются и решаются многие и многие государственные и клановые дела, где постоянно обмениваются слухами и проверенными сведениями, заключают сделки и политические союзы, да даже просто общаются старейшины, воеводы, сильнейшие маги и прославленные мастера... разве можно считать подобное место всего лишь обычной баней?! Мыться, пить вино, отдыхать, плавать в огромном центральном бассейне, гордо демонстрировать свою и любоваться чужой телесной красотой, беззаботно наслаждаться жизнью?! Непритворное, по-детски беззаботное поведение Драконов вызывает в мыслях женщины тревожное недоумение!

- А может быть Драконы вообратную хотят показать чистоту своих помыслов... - внезапно приходит на ум скептически настроенной Марфе... - и отсутствие верхней одёжи это не легкомыслие, как мнилось мне прежде, а знак отверзнутой души? Не потому ли Греческий зал так популярен среди Драконов, что он позволяет им открыться перед соратниками по клану? Они сильны, тверды духом, но даже самому сильному необходим тот, кому не страшно излить душу. Их боги многое дают своим последователям, но и требуют немало, им не хватает доброты и прощения, они не терпят слабости... возможно этот зал помогает Драконам ощутить опору друг в друге, лучше почувствовать своё единство, пусть на время, но сбросить прочную скорлупу, что защищает их от опасности и злобы внешнего мира, очиститься не только телом, но и душой. - Крепко-крепко зажмуривает глаза и трясёт головой, смущённо вспоминая несколько случившихся ранее посещений Греческого зала и всё то, что ей довелось там узреть: - Хотя конечно их нравы, разговоры, то как женщины-мужчины позволяют себя вести, эта та ещё стыдоба! -

Передёрнувшая плечами как от озноба Марфа стремительно краснеет, но в то же время иными глазами глядит на аккуратно разложенный перед ней наряд. Два совсем небольших клочка мягкой и нежной как лебяжий пух ткани бежевого цвета: один прикрыть грудь, другой — женское стыдное место. Благодаря терпеливым урокам снежных эльфиек Марфа умеет этот наряд правильно надевать и носить. Несмотря на бурю чувств, всяких раз охватывающих её при виде этой ''одежды'', она не может не признать, верхняя часть наряда очень выгодно подчёркивает и хорошо поддерживает грудь, а нижняя более-менее скрывает ''всё что надо'', пусть и бесстыдно оставляя напогляд ноги, попу и бока.

- Удивительно... было бы любопытно узнать, вот кому впервые пришла в голову мысль о такой одежде? Мужчине или женщине? - не прекращавшая краснеть словенка так и эдак вертится перед ростовым зеркалом, старясь оценить, как смотрится на ней сей откровенный наряд. Испытывая противоречивые чувства, вынуждена признать... смотрится очень хорошо! Прямо глаз не отвести! - Не поручусь, но наверное всё же женщине, - спустя некоторое время определяется с мнением она, любуясь на неиспорченную лёгкими родами по-девичьи изящную фигурку, - это конечно срамота... но удобно, особенно для тех, кого бог одарил большой грудью, и вообще удобней нижней рубахи. - Вздохнула, вновь испытав острый приступ смущения: - Только вот ходить в таком под мужскими взглядами... уж лучше совсем голой! -

Ещё немного покрутившись-повертевшись перед зеркалом, Марфа присоединяется к мужу, привычно алея под его пристально-жарким взглядом. А впрочем те времена, когда она смущалась и сомневалась, постоянно сравнивая себя с изящными-точёными эльфийками, давно остались в прошлом — Дримм заставил её поверить в себя, принять и осознать свою красоту, чувствуя его искреннюю любовь и поддержку, она больше не теряется рядом с первыми красавицами клана, уверенно держится рядом с ними. Уверенно в том числе и потому, что ощущает их по-настоящему доброе отношение, быть может иную гордячку и оскорбило бы очевидно-покровительственное отношение женщин клана, но Марфа не обижается, видя некое снисхождение со стороны воительниц-магичек-старейшин, состоявшихся в жизни женщин. Бодаться с ними за лидерство? Мериться норовом? Да боже упаси! Марфе удобно, комфортно в роли любимой младшей сестрёнки, она ценит дружбу Эариэль, Туллиндэ, Анариэль, Иримэ, в чём-то сходной с ней судьбой Варалы, энергичной Юлы, вольной на язык и до непристойности откровенной Стрекозы, по-мужски мыслящей Карамельки, больше всего на свете боящейся утерять независимость Бешеной, властной и в то же время доброй-ласковой Илирны, обожающей пошлые шутки, но всегда способной дать хороший совет Феи, неунывающей-пробивной Гирззы, вечнозадумчивой Синьагил. Несмотря на молодость Марфе хватило ума понять, какой удивительный подарок преподнесла ей Судьба, и приложить изрядно сил, дабы не порушить счастье глупой ревностью и дурными амбициями. Когда она отправлялась в стольный град Айлирии, то и помыслить не могла, что обретёт столько по-настоящему близких подруг, не рассчитывала найти столь мощную поддержку.

Совсем особая тема — отношения Марфы с Людмилой, Светланой и их детьми. Честно признаться, первое время юная словенка немного побаивалась их, особенно буквально излучающую силу и строгость Великую жрицу. Немногим меньше опасалась деловую-собранную, обладающую немалым влиянием Гильд-Мастера Гильдии Строителей. Страшилась ревности и каверзы со стороны столь могущественных женщин, остро чувствовала свою некую (надуманную) вину перед их детьми... детьми Дримма. Временами чувствовала себя наглой воровкой и очень переживала, что другие также могут мнить такое про неё. Но затем незаметно для себя, потихоньку-полегоньку, день за днём и месяц за месяцем узнавая их, она сблизилась с ними, осознала, насколько была неправа, опасаясь двух поистине благородных, светлых душой эльфиек, их очень разных, но в чём-то очень похожих детей просто-напросто полюбила и, чего стесняться, очень бы желала, мечтала, чтобы её собственные будущие дети как можно больше походили на них. Со временем Марфа наконец-то поняла, почему Василиса всегда так веселилась, когда она делилась с ней тревогами насчёт бывших женщин её отца и его внебрачных детей. Со стыдом и неловкостью вспоминала, как страшилась встретиться с ними, как робела, когда они обращались к ней. Спустя всего полгода от дурных страхов не осталось и следа!

Стыд-неловкость-дискомфорт... всему этому нет места в её мыслях, когда моментально утянувшие Марфу в свою компанию подруги взяли её в плотный оборот! Дримм не возражает — он рад за жену и крайне признателен женщинам клана за то, что приняли его любимую девочку в свой круг. По-доброму усмехнувшись и проводив взглядом жену, вознамерился хорошо отдохнуть, восполнить потраченные в ходе обряда силы, чуть злоупотребить вином и закусками... что