– Нынешний хозяин того самого дома, где раньше жила Настя?

– У вас хорошая память.

– Еще бы! Виделся я с этим оглоедом. А для чего он меня заказал?

– Сам он держится как кремень. В полную ушел несознанку. Все отрицает. Но, думаю, мотив у него имелся следующий: опаска, что всплывет то старое дело, убийство семьи Подгребцовых. Что вы его раскопаете.

– А еще один ханурик? По фамилии Сопелин? Который с передозировкой в вашу больничку загремел?

– Откачали его. Я впоследствии Сопелина допросил. Но он тоже в полное отрицалово ушел. Никакого Свиргуна, говорит, тогда, пятнадцать лет назад, и рядом к убийству не лежало.

– Так ведь Свиргун этого Сопелина отравил! Я сам видел, как он в квартиру к нему приходил!

– Все Сопелин отрицает. Никакого, говорит, отношения Свиргун ни к чему не имеет.

– Засранец!

– Вот именно. А доказательств у нас никаких… И я вот чего думаю: вы, товарищ Кудряшов, популярный блогер, десятки тысяч подписчиков и все такое. Может, вы ту старую историю, про убийство Подгребцовых, сделаете достоянием гласности? У нас в городе ее точно прочтут. А коли прочтут, может, кто-то что-то вспомнит? И потом вдруг придет и показания даст. Мы ведь дело о том давнем двойном убийстве все равно заново возбу́дим. Оно срока давности не имеет.

– Впервые я слышу, – улыбнулся Артем, – чтобы сотрудник полиции хотел, чтобы какое-то дело возбудили, а не наоборот.

– Сотрудники полиции разные бывают, поверьте мне.

– А я ваш социальный заказ – написать о том деле – понял и воспринял. И он совпадает с моими собственными устремлениями.

* * *

Спустя три дня в блоге Артема появился пост, впоследствии – скажем, забегая чуть вперед, – перепечатанный многие тысячи раз, в том числе не одним настоящим средством массовой информации. Большой журналистский материал, обильно оснащенный фотографиями, начинался так: «Во второй раз Настя осиротела в пятилетнем возрасте…»

Далее рассказывалась ее предыстория: новорожденная девочка была усыновлена бездетной семьей богача Михаила Подгребцова, проживавшего в кубанском городе Казацке. В конце девяносто восьмого года Подгребцов, сколотивший состояние на водке и семечках, появился на пороге своего особняка в этом райцентре с девочкой на руках. Как уверяют, сказал супруге Ольге: мол, лично я не имею к ней никакого отношения, но ее родили специально для нас, она из хорошей семьи, здоровой и умной, на нее написан отказ, и мы можем вырастить ее и воспитать как собственную дочку. Жена Подгребцова привыкла ни в чем и никогда супругу не перечить. Хоть у нее и были лелеемые в душе собственные идеи и планы, как решить проблему бесплодия (а именно выбрать и усыновить в детдоме ребеночка), возражать она Михаилу Николаевичу не стала. Постаралась полюбить новоявленную дочку и воспитывать как свою. Вот только формальностями супруги пренебрегли – так и не зарегистрировали девочку в загсе, не дали ей официально имени-фамилии. А зачем? В детсад ее не водили; если заболевала, лечили частным образом. До школы оставалась еще пара лет, чтобы ребенка узаконить.

Но времени внезапно не стало – когда в одну «прекрасную» ночь приемных родителей, Подгребцовых, убили.

Затем Кудряшов в своем блоге подробно рассказал историю преступления. Не утаил и выгодоприобретателя от убийства – младшего брата погибшего Подгребцова по фамилии Свиргун. Поместил он и снимок сего персонажа, сделанный скрытой камерой у калитки краснокирпичного особняка, а также сам особняк. Впрочем, все мысли по поводу того, что гибель Михаила Николаевича и его супруги в первую очередь была выгодна тому, кто унаследовал дом, оказались тщательно сглажены – не хватало еще автору исков за клевету и диффамацию.

В последней части рассказывалось, как сам автор в наше время расследовал давнее преступление; как получил по голове, едва не умер, но был спасен беззаветными усилиями семьи и друзей, а также редким мастерством столичных медиков. Говорилось и о том, кто напал на него – местные ханурики без головы и тормозов, проводилась мысль (также весьма осторожно), что заказчиком преступления, возможно, явился все тот же человек по фамилии Свиргун, проживающий в бывшем доме Подгребцовых.

Материал имел большой успех, однако самая неожиданная реакция на него пришла оттуда, откуда Артем не мог даже представить.

* * *

Кристина, еще недавно мечтавшая выйти за Артема, охладела к этой мысли.

И не только из-за угроз Юльки – хотя и они сказались. Если не в отношении ее самой, то подействовали посулы причинить вред родителям. Почему-то показалось, что девка, на нее напавшая, и впрямь ни перед чем не остановится.

Но раздувать из-за нападения и шантажа дело тоже не хотелось. Лучше все спустить на тормозах. Подумаешь, Артем! Счастье в коробочке…

Еще и непонятно, что там с ним дальше будет. Трепанации черепа даром не проходят. Даже если сейчас у Кудряшова все хорошо (как уверяет его мать, Елена Анатольевна), неизвестно, как сложится дальше. Еще выйдешь за него – а потом окажется, что придется ухаживать за овощем, кормить с ложечки или из сосочки.

Поездка в Казацк тоже не забывалась. Одно дело возвыситься в своих собственных глазах – оттого, что она тут же, как узнала, презрев препятствия и траты, бросилась на помощь своему молодому человеку, попавшему в беду. Однако беспомощный и недвижимый вид Артема… Необходимость менять ему, прости господи, подгузники… Неизвестность, будет ли вообще он жить, а если и выживет, то, может, станет такой, что лучше было бы помереть… Воспоминания обо всем этом не могли не приходить и романтическим чувствам явно не способствовали. Что говорить! Любые девушки, ныне и во все времена, предпочитают победительных и успешных, а не несчастненьких и слабых.

Впрочем, жизнь переменчива. Кто знает! Может, если сгинет куда-нибудь провинциальная любовь Артема… (Почему-то чувствовалось, что она тут, в столице, гостья временная, недолговечная.) Или когда Артем восстановится и травма его рассосется без следа… Тогда можно будет вернуться к нему.

А пока, сведя на ноль общение с Кудряшовым, младшая Трипольская все-таки внимательно просматривала все посты, что он печатал в своем блоге.

И – она не знала, конечно, этого – столь же внимательно читала общедоступные творения Артема ее мать, Наталья Борисовна.

Она давно следила за его творчеством. Сперва, год и два назад, Трипольская-старшая просто интересовалась подноготной парня, с которым встречалась ее дочка. (А где еще столь ярко проявляется характер, индивидуальность, да и подсознательное, как не в творчестве!) Но постепенно писания и особенно снимки Артема ее захватили. Она искренне радовалась, что Кудряшов пусть из больницы, но постепенно возвращается к работе. С удовольствием просматривала его короткие заметки, посвященные госпиталю, врачам, медсестрам, южной поездке. С предвкушением открыла большой материал блогера о давнем убийстве в Казацке.

А когда начала читать и дошла до фамилии Подгребцов, лишилась чувств.