Воспользовавшись тем, что сфинкс отвлекся,Ванька привстал на локте и, вытянув руку с перстнем, крикнул:

– Гностис фатум !

Таня оценила уровень подготовки, которыйакадемик успел дать Ваньке. Невидимая искра-хлыст помчалась к сфинксу, готоваярассечь его и превратить в ничто, но погасла, едва коснувшись желтого бока.

– Надеюсь, это был не мой ответ? –поинтересовался Мегар.

– Это был вообще не ответ, а просьба оставитьменя в покое!

– В покое – это запросто! Кстати, хочупоставить тебя в известность, что следующий ответ будет засчитан какокончательный! Так что думай лучше! Старайся! – с ухмылкой сказал Мегар и,передними лапами вспрыгнув Ваньке на грудь, сломал ему два ребра.

Ванька застонал.

– Ой, прости! Я такой неуклюжий! –запричитал сфинкс. – Дышать тяжело? Это потому, что ребра поломаны толькос одной стороны. Если мы поломаем их и с другой, то…

– А-а-а!

Ванька услышал хруст и крик. Причем то, чтокричал он сам, Ванька осознал лишь несколько секунд спустя. Сфинкс отошел изавалился на бок, не теряя, однако, Ваньку из виду.

«Он играет со мной как кот с полупридушеннойптицей… Ему нравится мучить», – понял Ванька.

– Великая вещь – симметрия! – рассуждалсфинкс. – Это тебе на будущее, дорогой: больше не надо искорок! У меня отних мигрень! Сразу предупреждаю: еще одна попытка навредить, и я сломаю тебепозвоночник. А теперь живенько давай мне мой ответ или мне станет скучно и яначну ломать тебе все кости подряд, которые не участвуют в процессе мышления.

Таня продолжала рваться из круга. Онаненавидела этого грязно-желтого «ассирийца» так сильно, что ей казалось, чтособственный перстень прожжет ей палец. Два или три раза, в процессе замещающейзлобы она лягнула державшего ее Тарараха.

– Pollice ver…! – крикнула Таня, недоговаривая, чтобы заклинание не сработало у нее самой.

– О нет! – застонал Мегар. – Оназнает! Что же мне, бедному сделать, чтобы меня не убили этим ужасным Polliceverco?

Сфинкс издевался, но Ванька давно пересталвслушиваться в его слова. Наверное, причина была в том, что он внезапно увиделглаза сфинкса. В зрачках у Мегара жил страх. Сфинкс опасался его, Ваньку,точнее не его самого, а чего-то иного, что он, Ванька, в силах был сделать.Значит, он, Ванька, знал ответ… ответ был где-то рядом, на поверхности.

Ванька ощутил себя человеком, который ищет вкомнате загаданный кем-то предмет, а в глубине души опасается, что, когда онскажет «стол», на который его противник так упорно не смотрит, обнаружится, чтоковарный неприятель загадал собственные тапки, которые тоже формально находятсяв комнате.

Когда сфинкс вновь лениво ударил его лапой свыпущенными почти до половины когтями, то вместе с болью до слуха Ванькидолетели слова Тани.

«Правильный ответ как-то связан с кольцом. Имагия тоже идет от кольца. Может, и правда: Pollice verco?» – подумал Ванька.

Он стал было поднимать перстень, но егоостановило откровенное глумление в зрачках сфинкса, которые сделались вдругвкрадчиво-торжествующими.

Нет, заклинания сфинкс не боялся, хотя оно исчиталось предельным по своей уничтожающей силе. Языческий полубожок Мегар непросто служил мраку или состоял с ним в союзе. Он и сам был его сгустком,принявшим вид «сфинкса-ассирийца».

Ванька остро понял, что магия здесь бессильна.Недаром многоглазка одарила его зоркостью. Он ощутил себя княжескимдружинником, который, выйдя на решающий бой, внезапно узнал, что и меч его, идоспехи, и конь, да и само тело – все принадлежит врагу и будет сражатьсяпротив него. Что же осталось у него самого? Кто теперь его союзник, если всеочевидные союзники стали вдруг врагами?

Искры и заклинания бесполезны. Нельзя сжечьогонь огнем, как нельзя и воду затопить водой. Так и злом не поразишь зла.Против зла существует лишь один путь – но какой, какой… Ванька дорого бы дал,чтобы это понять…

И Гностис фатум, иPollice verco , и любыелукавые артефакты – все одинаково бессильно против сфинкса, который самуненависть к себе делает своим союзником. Зло гибкая и хитрая сила. Сила,которую ничем не удивишь и никогда не обыграешь на поле хитрости. Онопредусмотрело все варианты, все исходы. Любой обходной путь – его путь. Любойкомпромисс – его компромисс. Любое великодушие или отсрочка – уловка, чтобырасслабить тебя и ударить ножом, когда ты не будешь готов.

Зло не удивишь открытым сопротивлением, но неумилостивишь и поднятыми руками. Оно не знает милости к сдавшимся, наступает наповерженных и добивает пленных. Нельзя принимать от зла милостей! Нельзязаключать с ним ни мир, ни перемирие!

Мегар потянулся и стал неторопливоприближаться, явно провоцируя Ваньку на использование магии. Мышцы на егопередних лапах были устрашающе рельефны. Пористое, с прожилками, человеческоелицо вязалось с ними плохо.

– Или я услышу свой ответ немедленно, иливсе-таки сломаю тебе позвоночник!.. – сказал сфинкс без особой угрозы, ноявно не в шутку.

Ванька попытался изгнать отвратительный страх.Каждый вдох и выдох давался ему с усилием.

– Давай! – сказал он.

Мегар озадаченно остановился.

– Не расслышал! Ты мне разрешаешь, чтоли? – спросил он недоверчиво.

– Разрешаю!

– Не притворяйся, что тебе безразлично! Ячувствую, как пахнет твой ужас! Этот запах ни с чем невозможно спутать.

– Боюсь – ну и что? Чем больше ты вредишьмоему телу, тем слабее становишься сам, – произнес Ванька по наитию.

По тому, как дернулась и застыла приподнятаядля очередного шага лапа сфинкса, Ванька понял, что попал в цель. Но почему?Что такого он сказал?

– Пожалуй, я не буду ломать тебе позвоночник.Я начну… гм… с ноги. Тот, кто силен в теории, проколется на практике, –сказал Мегар.

Мгновенный прыжок, удар, и Ванька закричал,услышав, как под тяжестью беспощадной лапы сломалась его левая голень. И вновьболь пришла с запозданием, точно собрав все силы, чтобы всверлиться Ваньке вмозг.

Дышать… просто дышать… вдох… выдох… сновавдох… Ванька не мог ни о чем думать. Только дышать, чтобы отодвинуть боль илихотя бы сделать ее терпимой. До чего же непрочно свинчено наше тело, еслифизическое страдание так влияет на мышление!