– Может, выпьем еще? – дружелюбно предложил Боб. – Пока время осталось.

– Да вам лишь бы и делать, что пить, – неожиданно разъярился Кельвин. – Пьете, пьете и пьете, при каждом удобном случае, не переставая и не просыхая. Как вы последний разум себе не пропили? Собираетесь идти во дворец герцога, сшибая алгернцев с ног перегаром? Сокрушать их блевотиной, а не железом?

– Слушай ты, чернокнижник проклятый, – Боб упер руки в боки, – язык свой змеиный слишком не распускай, а то и укоротить недолго. Я предлагаю опрокинуть по пинте, а не нажираться в дрова. Нам всем неспокойно, всем тошно и тягостно, и даже тебе, как ни хорохорься. Совсем немного выпивки не повредит. Я, между прочим, предлагаю от чистого сердца. Хоть ты мне и враг, а драться предстоит в одном строю, и хорошо, если не бок о бок.

– Ну раз от чистого сердца, – усмехнулся Кельвин, немного успокоившись.

– Пойдемте наверх, – тоскливо сказал Делвин. – И впрямь выпьем немного.

В преддверии предстоящей вылазки его боевой дух окончательно угас. От отряда остались жалкие ошметки, да и те между собой ссорятся при каждом удобном случае. Впереди – имперская армия, и непонятно, удастся ли хоть что-то противопоставить ее мощи. Поблизости оказался могущественный древний маг, доставивший некогда куда больше бед миру, чем Кледвин Ворфалер и владыки Алгернской империи, взятые вместе. И кто знает, как он поступит, обретя свободу снова, и не лучше ли убить его, как только Аматрис окажется в новом теле?

Накопилось слишком много проблем и забот, а тут еще не удается найти подход к одной-единственной девушке – весьма хорошенькой, надо сказать. Что еще остается, кроме как влить в себя кружку пива, и хорошо, если только одну?

– Вы излишне не тушуйтесь, господин капитан, – Боб вальяжно положил руку ему на плечо. – Пиво мигом поправит дело, а там и жаркая сеча спасет. Уж чего-чего, а этого добра на наш век хватит.

Палаццо Мервани, дворец правящего Наргондом герцогского рода, стоит посреди Белого города, как издавна именуются кварталы на холмистом северном берегу Соколиной бухты. Из Торгового города сюда ведет Королевский путь – вымощенная гранитом дорога, не менявшая своего названия с тех дней, когда Наргонд являлся летней резиденцией брезальдийских монархов. На Площади Света воздвиглись мраморные изваяния мудрецов и героев из стародавних времен. Здесь обычно проводятся народные гуляния, гремят праздники, взлетают в небеса фейерверки.

На этом же самом месте раньше громоздился, вздымаясь вверх башнями, Блистающий Замок, служивший домом генерал-губернатору, назначаемому Брезальдой. Во время мятежа, подарившего городу независимость, губернаторская крепость рухнула до самых фундаментов. В дело пошли не только пушки, но и магия, когда местные чародеи переметнулись на сторону восставших. Патриции из рода Мервани, придя к власти в Наргонде, благоустроили площадь, прежде служившую замку обширным внутренним двором, и возвели рядом собственный дворец.

Четырехэтажный палаццо выходит на Площадь Света фасадом. Здание выглядит изящно и почти невесомо – ничего общего с монструозной крепостью брезальдицйев, какой та предстает на старинных гравюрах. Портик подпирают мраморные фигуры атлантов и нимф. Угловые башенки тоненькие, украшены золочеными шпилями. С центрального балкона второго этажа грандгерцог обычно выступает перед народом. Окна противоположной стороны дворца взирают с холма на вечно неспокойное море. Ниже по берегу расположились резиденции прочих патрицианских родов.

Прежде Патрик нередко бывал у грандгерцога званым гостем. Первый раз он оказался в Наргонде совсем юнцом, до изгнания из Гвенхейда – тогда и Альфонсо был еще молод. Патрик попал на герцогский прием и там же получил приглашение послужить городу – неофициально, конечно, в качестве капера. «Мы пока что не воюем открыто, но смельчаки нам нужны, – сказал Патрику Альфонсо, угощая вином из своих личных запасов. – Вы храбрец и ищете приключений. Могу вам их предоставить». Мальчишка, сбежавший из родного Гвенхейда в поисках славы, охотно согласился. Он тогда мало понимал в морском деле – но фехтовать и стрелять выучился отменно, и желал себя проявить.

Будущий граф Телфрин, а тогда лишь наследник своего почтенного отца, полгода проходил в каперах, воюя с Брезальдой и впервые понюхав пороховый дым. Рассорившись с наргондским Адмиралтейством, запретившим грабить союзных тогда керанийцев, он покинул службу и отправился искать приключений в Новый Дендалон, керанийский порт на западном материке. Проведя там еще некоторое время, Патрик возвратился в Тельгард. Немного повидав мир, он чувствовал себя настоящим морским волком, и жаждал развлечений на родине.

Недовольный отпрыском отец охотно принял его обратно – и вскорости умер, передав Патрику графский титул. Столичная жизнь закрутила, завертела, не давала покоя. Король Эйрон чем дальше, тем больше проявлял недовольство беспутным троюродным братом, считая, что новый граф Телфрин позорит Гвенхейд своими легкомысленными выходками. Потом последовало изгнание, и Патрик оказался у разбитого корыта.

Его не лишили титула – но поместье приносило все меньше денег, и на перечисляемые Королевским банком средства было уже не прожить. Не прожить с прежним шиком, конечно. Пришлось бы отказаться от покупки редких книг, хорошего оружия, посещения дорогих ресторанов. Следовало искать новые источники дохода, а что кормит лучше войны? Недолго думая, он вернулся в Наргонд. Осенним вечером Патрик постучался прямо в парадные двери палаццо Мервани и нахально заявил привратникам, что грандгерцог назначил ему аудиенцию.

К его удивлению, его не прогнали взашей, а в самом деле отвели к Альфонсо. Это был крепкий степенный мужчина – неторопливый, не злой, флегматичный, неизменно твердый, когда следовало проявить твердость, и прекрасно владевший оружием. На его голове уже начала образовываться легкая лысина, но грандгерцог демонстративно не пользовался париком. Он носил камзолы из красного шелка и не расставался со шпагой, по слухам, даже в постели. Так, во всяком случае, уверяла его любовница, донна Иветта.

В покоях грандгерцога всюду висели картины местных живописцев, изображавшие в основном прелестных девушек и буколические пейзажи. Альфонсо покровительствал художникам и поэтам – а еще пиратам, солдатам и бретерам. Идеальный господин, на взгляд Патрика – куда получше занудливого кузена.

– Юный граф Телфрин, – грандгерцог Наргонда курил трубку, развалившись в бархатном кресле спиной к камину. – Сочувствую в связи с постигшим несчастьем.

– Эйрон дурак, – коротко ответил Патрик, садясь напротив и без спроса берясь за вино. – Сам не сообразил, что теряет. Однажды он пожалеет об этом.

– Вижу, вы по-прежнему высокого мнения о собственной персоне, граф.

– Оцениваю себя трезво, герцог, только и всего, – Альфонсо иронически покосился на бутылку вина в руках у Патрика и ничего не сказал. – Из всего нашего королевского рода у меня единственного имеется голова на плечах. Да еще у дяди Кледвина, наверно. Однажды Эйрон напорется на мятеж или неудачную войну – и пусть не плачется тогда, что ему никто не помог. Дядя не вечен, а я далеко и не вернусь, даже если попросит.