людей или электронных систем. Всё оказалось тщетно. Если бы сигнал не указывал совершенно чётко, что биомаячок находился примерно в сотне метров под поверхностью, я мог бы поклясться чем угодно, что это место абсолютно необитаемо.

Я смотрел то на экран, то на сконструированную искином голокарту поверхности, пытаясь найти какую-либо подсказку или вход в местные пещеры.

— Жаль, мы не прихватили с собой военный бур, — раздражённо проворчал я. — Вход в своё подземелье они спрятали надёжно.

— Может, стоит пошуметь? — спросил Сварог.

— Привлечь внимание в надежде, что нас не станут сразу убивать? — усмехнулся я. — Вообще, с учётом, сколько кругов мы тут уже намотали, нас с высокой вероятностью давно засекли. Но атаковать или вступать в переговоры не торопятся. Складывается стойкое ощущение, будто планета абсолютно пуста, а мы уткнулись в тупик. Если бы это была симуляция, я бы подумал, что мы наткнулись на критический баг.

— Капитан, я кое-что обнаружила, — произнесла автономная боевая платформа, указывая на голокарту.

— Что там? — спросил я, внимательно разглядывая трёхмерную голографическую картинку с подножьем одной из ледяных скал, по мне так ничем не примечательной и не отличимой от прочих. — Прелесть, я ничего подозрительного не вижу.

— Я провела тщательный анализ рельефа местности, — пояснила искин. — Подножье этой скалы с южной стороны имеет едва различимые признаки антропогенного ландшафта.

— То есть он подвергался искусственным изменениям?

— Очень похоже, капитан. Думаю, стоит взглянуть поближе.

— Но, кроме визуальных признаков, больше ничего? — хмуро поинтересовался я. — Охранных киберсистем или каких-либо ещё сетей нет?

— Иные признаки человеческой жизнедеятельности я не засекла, — извиняющимся тоном ответила Прелесть. — Я бы заявила со стопроцентной гарантией, что как минимум в радиусе сотни километров активных сетей нет…

— Но?

— Но нам уже известно, что Айзик Фридман использует неведомые современной науке технологии.

— Садимся. Будем разбираться на месте.

— Принято.

Прелесть направила Гидру прямиком к подножью скалы. Меньше чем через минуту наш вездеход в аэромобильном режиме сел на неровную ледяную поверхность в десяти метрах от замеченной искином ландшафтной аберрации.

Я проверил температуру за бортом: -73 °C.

Однако даже более старая модель наших скафандров «Ехидна» разрабатывалась с учётом возможности выхода в открытый космос, где температура местами стремилась к абсолютному нулю и в среднем не превышала трёх градусов по шкале Кельвина. С местными морозами Ламия должна была справиться без проблем.

— Шлемы надеть, оружие держать наготове, бдительность не терять, — скомандовал я. — Никта и Сварог — фланги, Прелесть — тыл, я в авангарде.

— Принято.

Боковая дверь Гидры поднялась вверх, и я сразу выскочил наружу с разложенной в боевой режим штурмовой винтовкой Локи-М2. Остальные члены отряда Омикрон последовали за мной. Нас встретил внезапно налетевший шквальный ветер, вскоре переросший в настоящую метель, снизившую видимость до нескольких метров.

— Просто совпадение или неприятель играет с нами с помощью изменения погодных условий? — задал я риторический вопрос, шаг за шагом продвигаясь к цели.

— Зачем было ждать, пока мы сядем? — задался вопросом Сварог.

— Хер его знает.

Мы пробрались к скале и начали осторожно изучать заледенелую поверхность. Сначала просто осматривая, а затем откалывая лёд и прощупывая сантиметр за сантиметром.

— И что ты тут заметила, Прелесть? — спустя полчаса пробурчала Никта. — По мне так скала как скала.

— Возможно, я ошиблась, — понуро ответила искин. — Простите.

— Подождите, друзья, — вдруг сказал Сварог, отступая на несколько шагов. — Включите ультрафиолетовый фильтр и посмотрите сюда!

Я прошёл к здоровяку, очистившему участок породы ото льда примерно в квадратный метр. Подключив ультрафиолетовый фильтр в ПКНК, я увидел странные символы, образовавшие что-то вроде надписи на непонятном мне языке. Большая часть изображения оставалась скрыта за коркой льда.

— Чистим дальше! — приказал я, активируя лазерный резак. — Прелесть, суккуб, помогайте.

— Тебе обязательно так меня называть? — отозвалась Никта, подходя ближе.

— Заслужила, — ответил я.

— Какой же ты вредный, командир.

Никта подошла ко мне почти вплотную — я сразу отпрянул в сторону.

— Теперь ещё и шарахаться от меня будешь, как от прокажённой?! — возмутилась черноокая юнга.

— Ты слишком опасна, суккуб. Помогай Сварогу чистить слева, а я займусь правой стороной.

— Думаешь, я прямо тут, на морозе, в порыве неконтролируемой страсти начну срывать с тебя скафандр?

— Не удивлюсь.

— Иди на хер!

— Вот! Маска притворного дружелюбия уже снята и начала проявляться твоя истинная сущность выходца из преисподней. Дожили, уже командира посылаешь.

Я приступил к обработке ледяной корки лазером — лёд послушно таял, отваливаясь от скальной породы целыми пластами.

— Ты ещё многого обо мне не знаешь, — продолжала обиженно бурчать Никта. — Но с твоим характером не удивлюсь, если я не первая, кто тебя посылает.

— Прежде этим любила заниматься Бестия.

— Мне она уже нравится, — в голосе Никты прозвучала насмешка.

— Уверен, вы подружитесь. При условии, если не поубиваете друг друга в первые часы знакомства.

— С ней так тяжело ужиться?

— Бестия очень непростая личность, — я оценивающе оглядел проделанную работу. Оставалось ещё немного, и вся надпись окажется перед нашими взорами. — Она по умолчанию презирает почти всех встречных, но легко ладит с теми, кого уважает. Беда в том, что для начала это уважение нужно в её глазах заслужить — далеко не у каждого это получается. С Ангел и Лилит она почти всегда находила общий язык, несмотря на разительную разницу в характерах. А вот у меня с ней продолжительное время были крайне натянутые отношения. Особенно во время учёбы, когда она отчаянно пыталась занять лидирующую позицию в группе Омикрон. Во время побега со станции «Цербер» случился апогей нашего давно назревавшего конфликта. В какой-то момент дело едва не дошло до смертельной стычки. Тогда меня прикрыли Лилит и Ангел. Спустя какое-то время Бестия всё же постепенно признала во мне лидера и прекратила конкурировать. С тех пор наши взаимоотношения пошли на лад.

— Дай угадаю — вы начали трахаться?

— Далеко не сразу. И нет, твоя догадка не верна — не интимная близость была причиной нашего примирения, скорее она стала следствием. Ну и наркотики с алкоголем наряду с экстремально опасной ситуацией помогли. Иначе я бы никогда не решился сделать первый шаг.

— Значит, ты всегда был таким нерешительным?

— Что касается отношений с девушками… Боюсь, это верное утверждение.

— Теперь всё сходится. Ты мне обязательно должен рассказать про вас во всех пикантных подробностях.

— Для этого я слишком трезв. Похоже, мы закончили.

Я отошёл на несколько метров назад. К этому моменту снежный буран почти стих, и мы смогли рассмотреть четырёхметровую надпись на скале, видимую только через ультрафиолетовый фильтр.

— Что это значит? — задался я вопросом. — Похоже, это какая-то древняя письменность. Прелесть?

— Это один из мёртвых языков тех далёких