Третий их товарищ был другим. Это был огромного роста азиатского вида мужчина. Через плечо у него была перекинута потрепанная дорожная сумка. В отличие от остальных он смотрел воину прямо в глаза. Андрей испуганно глядел в ответ, не в силах оторвать взгляд. В какой-то момент ему начало казаться, что этот дикарь смотрит вовсе не на воина, а вглубь его глаз, что он знает о присутствии Андрея и смотрит на самом деле на него самого.

Дикарь самодовольно улыбнулся и беззвучно пошевелил губами. Воин вновь отвернулся и начал разглядывать поле брани. Андрей смотрел вместе с ним, стараясь спрятаться внутри него, так чтобы дикарь его больше не замечал. Перед мысленным взором Андрея застыло его обветренное суровое лицо, изуродованное старыми шрамами. Андрей беспокойно заворочался во сне, непроизвольно пытаясь устроиться поудобнее на твердой земле, покрытой мокрыми листьями.

Победителей, как говорится, не судят. А я вроде как тоже победитель, хоть и пролежал в этот раз всю решающую битву, прижавшись к стене под каким-то потным холопом с перерезанной глоткой. Слава Эльмуталлеху за то, что легко отделался, и за то, что в этой неразберихе всем было сразу не до того, чтобы кого-то добивать или людей на корабле считать.

Везен широко улыбался и щурил левый глаз, на который падали лучи солнца. Хорошая все-таки погода, прямо как по заказу для такого случая. Везен перехватил древко алебарды чуть выше, пытаясь стереть пот с ладони. Он стоял на этом месте в ожидании императора вот уже несколько часов.

Приятным отличием от прошлого раза было то, что ему не надо было больше толпиться вместе со всякими кузнецами, готовыми за одно лишь неосторожное слово сдать его охране как шпиона. Да и охрана в этот раз была не та, вернее, он сам теперь был охраной. Никто меня на этот раз никому не сдаст. А этот кузнец, наверное, и в этот раз где-то в толпе. По-любому не пропустил такое событие. Сейчас кому-нибудь другому по ушам ездит.

Везен переглянулся с Паресом, который стоял напротив, локтях в ста от него. По иронии судьбы именно им двоим из их роты выпала честь находиться сегодня здесь в почетном карауле. Интересно, как они для подобных мероприятий народ выбирают? Просто случайной жеребьевкой или за особые заслуги? Хорошо, что про наши с Паресом «заслуги» никто, кроме Ралло и Томано, не знает. Везен облегченно вздохнул. Такой позор был бы семье. А вот братья позлорадствовали бы вдоволь.

Парес дружелюбно усмехнулся и весело подмигнул Везену. Недавние злоключения никак не отразились на его прекрасном расположении духа и на наличии новой бутылки араки, припрятанной за ящиками с припасами. Внезапно лицо Пареса приняло непроницаемое выражение. Он вытянулся по струнке, свел пятки вместе и стукнул древком алебарды о землю. Везен краем глаза увидел, как на площадь выбегает императорский глашатай, и поспешил сделать то же самое.

На первый взгляд, во дворе замка с прошлого раза почти ничего не изменилось. В одном углу по-прежнему стояли трибуны для знати, в другом за ограждением толпились простолюдины. В центре двора и на стенах замка стояли солдаты караула.

Тем не менее изменилось практически все, даже воздух, казалось, был пропитан совершенно иной энергией. Теперь к чувствам ожидания и неизвестности, витающим над толпой, примешивались еще чувства страха и горечи.

Простолюдины стояли молча и почти не разговаривали. Они только угрюмо смотрели друг на друга вопрошающими глазами, тщетно ища ответы на невысказанные вопросы. На этот раз среди них было гораздо меньше мужчин и гораздо больше вдов.

Трибуны для знати были на этот раз почти полностью заняты офицерами акамарской армии. В нижних рядах словно каменные статуи сидели несколько гакрукских вельмож, которые, судя по лицам, до сих пор не могли поверить в то, что они не только пережили события последних дней целыми и невредимыми, но и сохранили свое имущество и положение. По крайней мере, пока.

Среди них Везен разглядел тучную фигуру купца, бывшего приятеля кузнеца, о котором тот так нелестно отзывался. Он сидел на узкой скамье, боясь шелохнуться, и только мерно надувал и сдувал свои жирные щеки, словно затаившаяся на болоте жаба. В самом центре трибун был установлен каменный трон Аниго, тот самый, на котором он еще недавно въехал во двор замка, сидя на своем огромном паланкине.

На этот раз глашатай появился не из-за ворот, а из двери внутри двора, ведущей в замок. За ним едва поспевали два трубача с массивными длинными трубами через плечо. В центре двора стоял наспех сколоченный помост, на который вела широкая лестница. С каждой стороны на платформе были закреплены акамарские флаги с тритонами.

Глашатай буквально взлетел наверх платформы, перепрыгивая через две ступеньки. Добравшись до верха, он подал едва заметный знак трубачам, и они с силой начали выдувать воздух в свои длинные трубы. Шептания в толпе стихли, и над двором замка повисла напряженная тишина. Глашатай набрал полную грудь воздуха и на одном дыхании выпалил все многочисленные титулы Аниго.

К концу тирады его глаза начали слегка вылезать из орбит, и в конце концов он запнулся и беззвучно зашлепал ртом словно рыба. На последний, новый, титул дыхания ему все-таки не хватило, видимо, из-за отсутствия должной тренировки. Глашатай перевел дыхание и добавил: «Дедж Саифии». В результате после паузы этот скромный титул, которого в другой раз никто бы и не заметил среди многочисленных королей и князей, прозвучал особенно важно и значительно.

Над толпой простолюдинов пронесся еле слышный ропот. Гакрукские вельможи на трибунах вжали головы в плечи еще сильнее, стараясь сделаться невидимыми и раствориться в воздухе. Они потупили глаза, стараясь не смотреть друг на друга. Внутренние двери замка распахнулись, и в проеме двери появилась фигура императора.

Аниго вышел с высоко поднятой головой, на которой холодным куском металла сидела тяжелая корона. Его тело было скрыто под длинным синим плащом, расшитым драгоценными камнями. По бокам и сзади его сопровождали четверо огромных телохранителей из императорской личной гвардии. Они были с ног до головы закованы в тяжелые доспехи с закрытыми шлемами. В одной руке они держали обнаженные мечи, которые были готовы пустить в ход в любой момент. В другой руке они сжимали короткие поводки огромных волкодавов в шипованных ошейниках. Собаки достигали трех локтей в холке и, казалось, состояли полностью из мускулов. Они шли словно на пружинах, выпячивая вперед мускулистую грудь. Брылы на их квадратных челюстях слегка подрагивали, то и дело обнажая внушительных размеров клыки.

Везен невольно поежился. Это был не первый раз, когда он видел волкодавов Аниго, но каждый раз испытывал перед ними необъяснимый животный страх. Он много был наслышан об императорской псарне. Факты здесь часто перемежались со слухами и домыслами, так что уже нельзя было понять, где правда, а где ложь.

Поговаривали, что этих собак специально натаскивали для нападения на людей и что тренировали их исключительно на пленных, которых выставляли на арену один на один с огромными животными. По слухам, тех волкодавов, которые не могли задрать человека сразу, тут же отсеивали и самих пускали под нож. Так что место в псарне в итоге занимали только самые сильные и свирепые животные.