Подъем казался Джаду вечным. Не то чтобы он был очень крутым или сложным, но ему казалось, что Рейнар идет ужасно медленно. Деревья беззвучно проплывали мимо, отливая на солнце слепящими белыми контурами. Джад зажмурился. Он всегда закрывал в этот момент глаза. Сон этот он видел уже не один раз и поэтому почти осознанно ориентировался в нем. Однако каждый раз, несмотря на все свои старания, он никак не мог повлиять на его ход и никогда не мог проснуться.

Закрытые глаза не помогли. Слепящий белый свет лился прямо сквозь туго зажмуренные веки и заполнял собой всю его голову. Кроме этого, Джад прекрасно помнил каждое дерево на своем пути, поэтому лес вновь яркими красками вырисовывался в его сознании, заполняя собой белую пустоту, и очень скоро Джад не мог понять, закрывал он вообще глаза минутой раньше или же нет.

Впереди замаячила верхушка сопки, увенчанная старым раскидистым ясенем. Рейнар резко повернулся назад, отчего голова Ксермета оказалась в самой середине колючего кустарника. Джад испуганно посмотрел на товарища. Тем временем Рейнар беззвучно шевелил губами и махал свободной рукой в сторону могучего дерева. Во сне Джад никогда не слышал его слов, но он отчетливо знал, что тот говорит: «Джад, быстро беги к тому дереву, лезь наверх и попробуй понять, есть ли за нами погоня. Попадешься им на глаза – я тебя сам прикончу. Пошел, быстро!»

И Джад побежал. Побежал и в этот раз, как и сотни раз до того. В отличие от того дня, во сне он никогда не падал во время бега. Никогда не обдирал рук о лежащие на земле острые камни и не цеплялся за острые шипы кустов. Он просто бежал, быстро и неслышно. И во сне он всегда прекрасно знал, что ожидает его на макушке этого злосчастного дерева. Знал и изо всех сил пытался внушить себе самому, что это сон и что ему в этот раз совсем не обязательно карабкаться на дерево, чтобы разведать обстановку. Но он все равно продолжал бежать вперед.

Наконец Джад остановился, примериваясь к толстому стволу дерева. Он бросил быстрый взгляд через плечо в сторону Рейнара, который раздраженно беззвучно пошевелил губами в ответ. Джад знал наизусть смысл этой пантомимы: «Что ты встал, идиот, наверх, быстро!»

Джад полез наверх, хватаясь за толстый корявый ствол. Во сне он почти безучастно смотрел, как из ободранной ладони пошла кровь. Он ничего не чувствовал и лишь продолжал карабкаться все выше и выше, к белоснежной пульсирующей кроне дерева. Белизна была всеобъемлющей. Джад почти не мог различить, где заканчивается листва и начинается бледно-серое, затянутое тучами небо.

Он поднимался наверх, растворяясь в этой невыносимой белизне, которая все сильнее сгущалась над ним, окутывая его непроницаемым туманом. С корявого ствола дерева он перебрался на толстую ветку и, лихорадочно оглядываясь по сторонам, начал подниматься по ней вверх. Фигура Рейнара стала совсем маленькой и размытой. Он по-прежнему тяжело поднимался по склону, неслышно пыхтя и чертыхаясь.

Джаду начало казаться, что белизна сейчас полностью поглотит его, что она никогда уже не кончится и он так и останется в своем сне, вечно вглядываясь в пустынную даль с верхушки этого дерева.

Однако белесый туман внезапно рассеялся. Он всегда рассеивался в его снах в тот самый момент, когда Джад больше всего нуждался в нем. Теперь, когда он совсем не хотел смотреть, он видел все, в мельчайших деталях. Он сидел на верхушке дерева, словно хищная птица, высматривающая ничего не подозревающую добычу, у которой не было ни малейшего шанса укрыться от его зоркого взгляда. Сердце Джада стучало молотом и сжималось в никчемной попытке приказать всевидящим глазам закрыться и не смотреть.

Многолетний ясень возвышался над окружавшими его деревьями локтей на шесть. Королевская дорога внизу делала большую петлю, резко заворачивая влево почти сразу за тем местом, где они скрылись в лесу. Джад с ужасом понял, что все это время они двигались почти параллельно дороге и от акамарских всадников их отделяло совсем немного.

Джад посмотрел назад. Его орлиное зрение четко сфокусировалось на том месте, где лежали гакрукские воины, которые защищали отход кареты. Окровавленные тела покоились на дороге в неестественных позах, словно оловянные солдатики, которых вывалили на пол из ящика для игрушек. Джад отчетливо различал их рассеченные головы в покореженных шлемах, отрубленные конечности, со скучающим видом лежавшие рядом со своими хозяевами, внутренности, намотанные на мечи, словно на вертел. Серые доспехи гакрукских легионеров тут и там укутывали синие туники акамарцев.

Лошади без всадников, которые пережили жар битвы и оправились от первоначального испуга, теперь мирно паслись рядом, обдирая скудную траву с обочины дороги. Рослые скакуны из легиона то и дело недоверчиво косились на своих приземистых собратьев с Акамарского архипелага. Черный жеребец с округлившимися от испуга глазами стоял чуть поодаль от остальных и нервно терся о дерево, пытаясь скинуть с себя своего застрявшего в стременах хозяина, который почти ласково обнимал своего боевого товарища, не обращая внимания на торчащий из собственного горла клинок.

Джад быстро побежал глазами вверх по дороге, пока не споткнулся о перевернутую карету. Вокруг нее были разбросаны фигурки легионеров. На этот раз силы противников не шли ни в какое сравнение, и акамарцы почти не понесли потерь во время этой атаки. На дороге беспокойно толпились кони, связанные уздечками по парам, морда к морде. Вскоре Джад разглядел в лесу и их хозяев, которые прочесывали местность небольшими группами по три-четыре человека. Несколько таких групп были совсем недалеко от его собственного укрытия, и Джад судорожно начал делать знаки Рейнару, пытаясь жестами в общих чертах донести до него ситуацию.

Акамарцы, которые остались на дороге, почти все были заняты тем, что пытались погрузить тучное тело княгини Эйны на лошадь. Для такой «тяжелой» задачи они выбрали самого большого скакуна, какого только смогли найти, – личную лошадь Рейнара. Джад знал, что этот пятидесятипудовый конь не отличается дружелюбным нравом. Впрочем, об этом, по-видимому, знали уже и все собравшиеся акамарцы, которые суетливо бегали вокруг, пытаясь усмирить брыкающееся животное. Огромное тело Эйны лежало на земле чуть поодаль с неестественно запрокинутой назад головой на толстой багровой шее. Хрупкое тело княжны Мейсы уже было перекинуто через спину другой лошади и привязано к ней толстой грубой веревкой.

Джад на секунду забыл о собственном щекотливом положении и начал озираться вокруг, в поисках Алансы и матери Ксермета. За долгие годы она стала почти матерью и ему самому, несмотря на старания деджа Зандра, который позаботился о том, чтобы Джад всегда помнил свое место и никогда не давал проводить им слишком много времени вместе.

Джад прекрасно знал, что произойдет дальше, и изо всех сил старался не смотреть в сторону кареты, как и сотню раз до этого. Однако его сон всегда шел по заданному сценарию. Теперь, столько лет спустя, он уже не мог отделить некоторые привидевшиеся ему детали от реальных, которые действительно имели место быть в тот далекий серый день.

Чуть поодаль от кареты на дорогу из леса вышли несколько акамарских солдат. Они толкали перед собой две женские фигуры с заломленными за спину руками. На лице матери Ксермета виднелся огромный кровоподтек. Грудь Алансы вздымалась и опускалась неровными судорожными рывками в беззвучных рыданиях. Когда командир отряда, который до этого лениво наблюдал за погрузкой тела княгини на коня, увидел вновь прибывших, он радостно всплеснул руками.