Ксермет замолчал, тихо проклиная себя самого за малодушие. Что я ему все это рассказываю, этому степному шаману? Он ведь ни жизни нашей толком не знает, да и вообще… Аваки, Джад, Аланса – для него это просто имена. А для меня – вся жизнь.

– Ты продолжать. Просто говорить, это помогать тебе.

Кочевник положил руку Ксермету на плечо. Ксермет почувствовал, как к его глазам изнутри жгучей стеной подступили слезы. Чтоб тебя демоны побрали, кочевник. Умеешь же ты как-то сразу убеждать. Ксермет медленно моргнул, закатывая под закрытыми веками глаза кверху, пытаясь незаметно загнать слезы обратно.

– Понимаешь, Макхэкв, я просто устал, – грустно улыбнулся в темноту Ксермет. – Когда все это началось… Если честно, Макхэкв, я сам не знаю, когда все это началось. Наверное, это всегда было в нашем мире, и ничего, собственно, не начиналось. Покуда были люди, были и войны. Но если подумать, то для меня лично все это началось незадолго до высадки акамарской армии во владениях моего отца, началось с моего бегства, с убийства матери акамарскими гвардейцами, с казни отца по приказу Аниго. И много лет после этого для меня все было предельно ясно. Есть Аниго и акамарцы, наши враги, мои кровные враги, все до единого. И есть Джад, Рейнар и Каса, и все подданные Гакруксии, мои друзья, тоже все до единого. Черное и белое, все. – Ксермет резко хлопнул в ладоши, подчеркивая сказанное. – И несколько лет я бился с ними, одержимый жаждой мести. Сколько раз я представлял по ночам, что в следующей битве все сложится так, что в пылу боя я окажусь с Аниго один на один, лицом к лицу… – Ксермет слегка поморщился, внезапно вспомнив что-то из прошлого. – Аниго, кстати, надо отдать ему должное, хоть и был порядочной сволочью, но сам всегда был в гуще сражений, а не отсиживался, как наш доблестный король Бекрус, по сундукам.

Ксермет запнулся и прикусил язык. Болтаю, как базарная баба. Хоть за измену меня больше никто не накажет, но знать об этом ему все же незачем. Однако Макхэкв не подал виду и, казалось, ничего странного в рассказе не заметил. Внимания не обратил. А может, чего и не понял просто. Хотя говорит он по-нашему в целом сносно, кто его знает, как хорошо он все понимает. Эх…

– Так вот, сколько раз я засыпал, вспоминая родителей и Алансу, думая, что со смертью Аниго все будет кончено и моя цель будет достигнута. А потом, в один прекрасный день, пришли они. Хотя что я говорю, какой там «прекрасный». Это у нас фигура речи такая, понимаешь? «В один прекрасный день» – это как бы «однажды», просто красиво сказано. Я совсем не имел в виду, что тот день был прекрасным.

Макхэкв молчаливо кивнул, призывая Ксермета продолжать.

– В общем, в тот день появились они. Этот день был не то что прекрасным, он скорее был похож на описание апокалипсиса из девятикнижия Алатфара. Я тогда не был еще сотником, был просто обычным легионером в отряде деджа Касы, мы тогда готовились к большому сражению. Основные силы армии Аниго были совсем недалеко, и у короля был план напасть сразу с нескольких сторон. Вернее, у его советников был план, сам он вряд ли что-то дельное когда-то планировал, но это теперь не так важно. В общем, разведка донесла, что в их армии ночью было много движения, они перегруппировывались, но как-то странно, без особой логики. И несколько отрядов двигались в нашу сторону. Мы отправились навстречу, так как у нас было большое численное преимущество. Представь наше удивление, когда мы встретили добрых две сотни акамарских солдат на дороге, белых от ужаса, которые сами готовы были сдаться в плен, лишь бы мы их защитили и помогли убраться оттуда подальше. Падали перед нами на колени, умоляли, твердили что-то невразумительное про каких-то безумных. Рассказывали, что несколько дней назад Аниго вместе со своей личной гвардией, то есть с несколькими сотнями отборных солдат, вдруг исчез. Адмирал Бранаго, один из членов высшего командования, вдруг заявил, что они все отправились на какую-то секретную миссию. Дескать, он сам больше ничего не знает, но командование Аниго якобы ему передал, перед тем как уйти.

Ксермет помолчал.

– Часовые не могли подтвердить его слов, так как они все были найдены неподалеку мертвыми. Все это вызвало немало подозрений. Армия была, по сути, парализована. Так вот просто взять и потерять собственного императора посреди ночи на вражеской территории! Генералы провели весь день за спорами друг с другом. Они арестовали Бранаго за измену и даже собирались его пытать, чтобы выяснить правду. Но до этого не дошло. На следующий день Аниго со своей гвардией появился так же неожиданно, как и исчез. Никто не знал, что произошло, где они все это время были и почему, но факт оставался фактом. Все они как один сошли с ума, одичали. Превратились в диких зверей. Так говорили нам эти бледные от ужаса акамарские солдаты, которых мы встретили на дороге. Они рассказывали, что Аниго и его гвардейцы побросали оружие и начали кидаться на остальных словно хищные волки, раздирали их зубами. Много чего они говорили, да только мало кто их слушал. Да и как было тогда в такое поверить? Мы думали, это ловушка какая-то. Начали мы этих акамарцев вязать, ждали атаки, засады. Солдаты эти, здоровые мужики, рыдают в голос, вы только нас не связывайте, мы с вами биться будем, мол, уходить надо. Дескать, вся их армия в разные стороны разбежалась, они вот на нас напоролись… Тогда мы безумных так и не встретили. Еще какое-то время были в неведении, думали, байки это все.

Ксермет усмехнулся.

– Но теперь, когда я об этом думаю, именно с того-то самого дня все в корне и изменилось. Не стало больше наших и ваших, гакруксов и акамарцев. Остались только безумные и все остальные. А все остальные – это была очень разрозненная масса людей. Это и отряды акамарцев, которые на себе испытали всю безумную мощь одичавшей гвардии Аниго. Они уже ни с кем не хотели воевать, они просто хотели остаться в живых и поскорее убраться восвояси. Другие отряды акамарцев, которые безумных не видели и, разумеется, не верили этим рассказам. Они решили, что в армии был бунт и император схвачен или даже убит, а перед ними просто дезертиры. Это и отряды гакруксов вроде нашего, которые были готовы биться бок о бок с кем угодно, даже с акамарцами, лишь бы стереть с лица земли непонятно откуда взявшихся демонов. Ну и, разумеется, другие отряды гакруксов, которые были ближе к столице и дальше от передовой и тоже ничему не верили, считая, что Аниго подкупил несколько крупных гакрукских военачальников и те предали короля и перешли на сторону императора. В общем, не знаю, как у вас там в степи, а здесь в то время несколько лет царила такая неразбериха, что в конце концов уже никто не знал, кто с кем вступил в сговор, кто с кем воюет и существуют ли безумные на самом деле или же все это выдумки и хитрые происки врагов.

Ксермет задумался.

– Страшное было время. Безумных из гвардии Аниго в конце концов всех поубивали, но постоянно со всех сторон королевства ползли слухи про новые случаи этого бешенства. Кто-то говорил про болезнь, кто-то про гнев Алатфара. Самого Аниго в итоге схватили и казнили. Я даже сам при этом присутствовал. Да только легче после этого не стало. То, что я все время представлял себе как благородную месть, на деле оказалось страшной мясорубкой. Когда мы его брали, немало человек полегло. Но нам все-таки удалось заломать и связать его. По чистой случайности, можно сказать. Да только не человек это был больше. Взять живым, – усмехнулся Ксермет, – какая ирония. Да если хочешь знать, он уже давно был мертв. Не человек это был. Да и все они не люди, эти безумные… Сначала огрызался и кусался не хуже волкодавов из своей псарни, а потом, когда уже в клетке сидел, вдруг затих и из зверя в один миг превратился в умалишенного, в траву.