– А мы – тебя. Кстати, как ты умудрился сюда попасть? Взломал замок?

– Обижаешь. У меня есть универсальная отмычка.

– Ты что, на досуге развлекаешься тем, что грабишь квартиры?

– Нет. Просто люблю всякие забавные штучки. Недавно купил универсальный шпионский набор. В него входил и этот ключ.

– Так, значит, убийца именно вы? – вновь подал голос Виктор. – Не думал… Зачем вам это было нужно, Лаврентий? Щекотали себе нервы?

– Считай, что так, – криво усмехнулся он. Теперь его нервозность стала заметна. На лбу Кондрашова выступил пот. Сорвав бейсболку, Лавр вытерся рукавом.

– Людей не жаль?

– Это не люди.

– Ошибаетесь…

– Это вы ошибаетесь! – повысил голос Кондрашов, и он зазвенел сталью. – И Стариков, и Козловский извращенцы, педофилы. Таких убивать надо. – И в сердцах сорвал с плеч рюкзак и грохнул его на подоконник.

– Не вам решать.

– Если кому и решать, то мне. Потому что я знаю, что это такое – быть изнасилованным в детстве…

– Вы прошли через это?

– Через попытку. Даже несколько попыток. Моя мать жила с одним уродом. Васей его звали. Так вот, он меня не только бил, еще и отыметь пытался. Однажды у него почти получилось… – Его лицо стало каменным. И Андрей не понял, правду Лаврентий говорит или нет. Вполне возможно, отчиму все же удалось надругаться над ребенком, только Кондрашов не желал об этом вспоминать, а тем более рассказывать. – А еще подруга у меня была. Маришка. Самый родной человек мне. Да что там самый… Можно сказать, единственный. Добрая, хорошая, только дурочка. А почему? Потому что ее, семилетнюю, отец-алкаш изнасиловал, вот она умом и тронулась…

– Все это прискорбно, – проговорил Виктор, – только все равно не вам решать, кому жить, а кому умирать.

– И почему ты решил, что эти двое педофилы? – подключился Андрей.

– Стариков как-то в порыве откровения признался мне, что у него сын от его падчерицы. Мы тогда сидели в ресторане, обсуждали вопросы, связанные с моей учебой. Выпивали. Он на халяву любил хорошую водочку в себя залить. Я поинтересовался, на что он потратит деньги, которые я ему за диплом вручил. Тогда-то он мне и сказал про сына. Я заметил, что он как никогда счастлив. У него есть ребенок и любимая женщина, с которой они уже больше десяти лет. Я тогда не знал, сколько девушке лет. Профессор старик, я думал, ей лет сорок. Ну тридцать пять. Ради интереса навел справки, и что оказалось?

– Стариков действительно был чудовищем, – кивнул Андрей, Саврасов рассказал ему историю профессора и Ксении. – Тут ты не ошибся. Но Аристарх при чем? С чего ты взял, что он педофил?

– А ты видел теперешнюю жену Козловского? Ей лет тринадцать. Ну четырнадцать от силы. Надоели ему потасканные гламурные шлюхи, он девчонку индийскую соблазнил.

– Да, она юна. Ей пятнадцать. Но она безумно счастлива от того, что ее взял замуж добрый и щедрый человек. Если б не он, ее отдали бы, заметь, в том же возрасте, нищему злобному уроду.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Мне Нелли рассказывала. А он ей.

– Все это пустые слова в собственное оправдание. Так же могут сказать и те педофилы, что ездят в секс-туры и снимают детей-проституток. «Лучше я, богатый и добрый, чем какой-то там жадный урод». От этого такие люди лучше не становятся!

– Жена Козловского беременна. Теперь ее ребенок останется без отца. И без средств к существованию. Если родится девочка, матери придется отдать ее в детдом, а самой пойти на панель.

– Она богатая наследница, какая панель?

– Брак не был официально заключен. Козловский и Сагитта, так зовут его супругу, просто совершили свадебный обряд. Девушка по закону Аристарху никто. Ей ничего не достанется.

– Сделает анализ ДНК и получит деньги через суд.

– Считаешь, девочка из глухой индийской деревушки до этого додумается?

– Не волнуйся, кто-нибудь ее научит. А если ты так беспокоишься о ней, займись этим сам. Подозреваю, что без старика-мужа, но с его деньгами она заживает лучше прежнего.

– То есть никаких угрызений совести?

– Были бы, если б не одно обстоятельство.

– Какое?

– Оба они могли выжить. И Стариков, и Козловский. А коль оба мертвы, то так тому и суждено было случиться.

– Козловскому могла помочь своевременная медицинская помощь, я это знаю. Но Старикову что? Крысиный яд убивает стопроцентно.

– Я же струсил в последний момент. Вытащил пузырек, обмотанный платком, чтобы не осталось отпечатков, хотел сунуть в карман старику, да руки затряслись. Яд выпал. Я собрался его поднять, а потом передумал. Решил, ладно, пусть живет. И только отпихнул пузырек от себя подальше…

– Он прикатился ко мне, и я его увидел, – закончил Виктор.

– Вот видите! – Лавр воздел руки к потолку. – Сами небеса вмешались…

– Тебе все равно придется отвечать перед законом.

– Понимаю…

Лавр отвернулся к окну. Посмотрел во двор, где зажглись фонари. Лицо бесстрастное, но бледное, и пятно на лбу кажется черным. Напоминает паука.

– Вы собираетесь сопроводить меня в полицию? – спросил Кондрашов. Голос тоже спокойный, как и лицо, а руки нет. Они нервно теребят застежку рюкзака.

– У нас нет выбора.

– Впервые деньги не помогут решить вопрос. Вам их предлагать бессмысленно.

– Они помогут тебе позже. Наймешь адвокатов, купишь кого надо.

И тут раздался короткий смешок.

– Ребят, я вам удивляюсь… Неужели вы думали, что я, Лаврентий Кондрашов, приперся сюда без страховки? И сейчас вот так возьму и дамся вам в руки? Наивные…

Больше он ничего не сказал. Следующее, что услышали Андрей с Виктором, – это шипение. Пока они соображали, откуда идет звук, помещение заволокло туманом.

– Не дыши! – крикнул Виктор и тут же закашлялся.

Но Андрей уже сделал вдох. Вонючий дым попал в легкие. Голова тут же закружилась. Перед глазами поплыло.

Седаков осел на пол. Саврасов следом за ним. Виктор пытался зажать нос и рот, но было поздно. Газ проник внутрь.

Андрей упал набок. Рук и ног не чувствовал. Тело сковало.

«Мы надышались нервно-паралитического газа», – понял Андрей. А перед тем как потерять сознание, увидел, как из сизого дыма выплывает человек в респираторе и быстро шагает к входной двери.

Лаврентий сидел в кресле «Боинга 747» и смотрел в иллюминатор. Самолет начал снижение, пересек линию облаков, и уже можно было различить крупные объекты внизу. Если б они подлетали к большому городу или к фешенебельному курорту, то он видел бы мириады огней, небоскребы, мосты, башни или причудливые архитектурные ансамбли дорогих отелей, подсвеченные бассейны, изрезанный пирсами берег моря. Но самолет снижался над Доболимом, индийским городишком, о котором до недавнего времени Лаврентий и слыхом не слыхивал.