— Non, non, avouez que c`est charmant, —говорил он, — cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l`ont passesans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история сТаборским мостом. Они перешли его без сопротивления. ]

Князь Андрей ничего не понимал.

— Да откуда же вы, что вы не знаете того, чтоуже знают все кучера в городе?

— Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.

— И не видали, что везде укладываются?

— Не видал… Да в чем дело? — нетерпеливоспросил князь Андрей.

— В чем дело? Дело в том, что французы перешлимост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперьпо дороге к Брюнну, и нынче-завтра они будут здесь.

— Как здесь? Да как же не взорвали мост, когдаон минирован?

— А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и самБонапарте, не знает.

Болконский пожал плечами.

— Но ежели мост перейден, значит, и армияпогибла: она будет отрезана, — сказал он.

— В этом-то и штука, — отвечал Билибин. —Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. Надругой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат, Ланн и Бельяр, садятсяверхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, —говорит один, — вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, ичто перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому веленовзорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будетприятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. —Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его итеперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на вашисообщения.

— Полноте шутить, — грустно и серьезно сказалкнязь Андрей.

Известие это было горестно и вместе с темприятно князю Андрею.

Как только он узнал, что русская армиянаходится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему-то именнопредназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон,который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь кславе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военномсовете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будетпоручено исполнение этого плана.

— Полноте шутить, — сказал он.

— Не шучу, — продолжал Билибин, — ничего нетсправедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белыеплатки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров скнязем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовоеукрепление. ] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, чтовойна кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желаютвидеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает заАуэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а междутем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки сгорючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является самгенерал-лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон-Маутерн. «Милый неприятель!Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можемподать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князяАуэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасываютАуэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстроустановившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантиии страусовых перьев Мюрата, qu`il n`y voit que du feu, et oubl celui qu`ildevait faire faire sur l`ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает освоем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля. ] (Несмотря наживость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобыдать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont,заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, — продолжал он,успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, — это то, чтосержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигатьмины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут намост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, былумнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают,вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту.Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю стольхваленую в мире австрийскую дисциплину, — говорит он, — и вы позволяете такговорить с вами низшему чину!» C`est genial. Le prince d`Auersperg se piqued`honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c`estcharmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n`est ni betise, nilachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестоватьсержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это нето что глупость, не то что подлость…]

— С`est trahison peut-etre, [Быть может,измена, ] — сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны,пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.

— Non plus. Cela met la cour dans de tropmauvais draps, — продолжал Билибин. — Ce n`est ni trahison, ni lachete, nibetise; c`est comme a Ulm… — Он как будто задумался, отыскивая выражение: —c`est… c`est du Mack. Nous sommes mackes, [Также нет. Это ставит двор в самоенелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме,это… это Маковщина. Мы обмаковались. ] — заключил он, чувствуя, что он сказалun mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.

Собранные до тех пор складки на лбу быстрораспустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматриватьсвои ногти.

— Куда вы? — сказал он вдруг, обращаясь ккнязю Андрею, который встал и направился в свою комнату.

— Я еду.

— Куда?

— В армию.

— Да вы хотели остаться еще два дня?

— А теперь я еду сейчас.

И князь Андрей, сделав распоряжение оботъезде, ушел в свою комнату.

— Знаете что, мой милый, — сказал Билибин,входя к нему в комнату. — Я подумал об вас. Зачем вы поедете?

И в доказательство неопровержимости этогодовода складки все сбежали с лица.