К концу третьего дня поездки Мехмед и его свита прибыли в Эдирне. Солнце, похожее на медную монету, уже катилось вниз по небосклону, когда он увидел горящие адским огнем печи Орбана. Даже не думая отправляться сразу же во дворец, султан поспешил к толпе людей, непрерывно работающих над тем, чтобы добавлять все новые и новые образцы к его постоянно растущей коллекции огромных бомбард, которые получили название «покорители городов».

Один из бригадиров заметил приближающегося в окружении свиты Мехмеда и громко сообщил об этом суетившимся рядом литейщикам, чернорабочим и другим бригадирам. Все они, тут же прекратив работу, повернулись в сторону султана, опустились на колени и склонили головы. Неподалеку от них стояли два длинных низеньких дивана, на которых сидели и наблюдали за ходом работ доверенные лица султана. Они тоже встали, услышав о приближении Мехмеда, но он помахал рукой в знак того, что его появление здесь не должно отвлекать никого от выполняемой сейчас работы.

«Продолжайте! Продолжайте!» – крикнул он, подъехав к литейной яме, вырытой в специально подготовленном месте неподалеку от городских стен. Когда султан спрыгнул со спины Хайед, все тут же поднялись на ноги, а он поспешно направился к долговязой фигуре Орбана, главного литейщика. Уступая султану в крепости телосложения, Орбан был на целую голову выше Мехмеда, и ему, чтобы поклон был похож на поклон, пришлось наклониться довольно низко.

Мехмеда же сейчас интересовали не знаки почтения со стороны этого человека, а результаты, достигнутые им в работе.

– Ну и как? – спросил султан, глядя широко раскрытыми глазами в сторону литейной ямы.

– Вы решили прибыть сюда очень даже вовремя, Ваше Величество, – сказал Орбан, выпрямляясь и увлекая за собой султана в короткую прогулку вокруг литейной ямы.

Эта яма уже сама по себе была колоссальным творением: ее глубина равнялась совокупному росту пяти высоких мужчин, а ширина – четырех. В ее центре, на уровне поверхности земли, виднелась круглая часть огромного цилиндра, изготовленного из глины, которая была смешана с травой и клочками холста, для того чтобы получалась крепкая литейная форма. Форма эта вообще-то состояла из двух частей, и одна из них находилась внутри другой – как меч в ножнах.

Мехмед увидел внешнюю часть глиняной оболочки, которой с большой тщательностью придали надлежащую форму и которую затем опустили в яму так, чтобы внутрь этой оболочки вошла меньшая по диаметру внутренняя часть литейной формы и чтобы между ними по всей окружности образовался равномерный зазор, подобный зазору из воздуха вокруг пальца в слишком большой для человека перчатке. В это свободное пространство, ширина которого составляла несколько дюймов, будет залита расплавленная медь вместе с расплавленным оловом, которая, остыв, превратится в бомбарду. Вокруг литейной формы было установлено множество громадных бревен, железных прутьев и камней, упирающихся в земляные стенки ямы, с тем чтобы вся конструкция могла выдержать вес бронзы, пока та будет остывать внутри литейной формы.

– Мы сейчас засыплем влажный песок под внешнюю часть литейной формы и вокруг нее, – сообщил Орбан. – Он поглотит часть тепла раскаленного металла и не даст форме треснуть.

Мехмед кивнул. Он слушал Орбана отнюдь не с праздным любопытством. Он активно изучал все, что относится к плавке металла, с того момента, когда Орбан предложил ему свои услуги. Орбан сообщил султану, что освоил данное ремесло в Венгрии – стране, в которой он родился, и признался, что до приезда к нему пытался найти применение своему мастерству в Великом Городе. Однако у императора, который понял важность и нужность того, что мог сделать для него литейщик, не оказалось достаточных средств, чтобы надлежащим образом оплатить предложенные Орбаном услуги. Поэтому Орбан отправился к султану османов.

На Мехмеда этот человек произвел впечатление, и прежде всего своей откровенностью. Сразу же осознав ценность Орбана, султан испытующе посмотрел на него и спросил:

– Это оружие, которое ты, по твоим словам, способен создать, – оно может пробить стены Великого Города?

Орбан кивнул.

– Я в этом уверен, Ваше Величество, – сказал он.

За время, прошедшее с тех пор, Орбан успел изготовить несколько артиллерийских орудий, установленных теперь на стенах крепости «Боаз Кесен». Именно одно из таких орудий и уничтожило недавно корабль венецианцев. Теперь венгр занимался тем, что создавал свой шедевр – самую большую бомбарду в мире.

Мехмед и Орбан наблюдали за тем, как чернорабочие насыпают землю и песок в литейную яму. Они делали это до тех пор, пока не осталось маленькое отверстие, ведущее внутрь самой литейной формы.

Радостно улыбаясь, оттого что все происходит так, как и должно происходить, Орбан заставил подчиненных ему людей переключить свое внимание на две огромные печи, построенные из глиняных кирпичей. Огонь горел в них уже в течение нескольких суток, но рабочие не переставали подкладывать в них древесный уголь, чтобы пламя внутри печей было ярким, как солнце, и чтобы оттуда доносился такой гул, какой, наверное, слышен у входа в ад. Орбан попросил султана не подходить близко, но Мехмед и сам понимал, что ему следует держаться подальше от обжигающего жара.

Его сановники все еще стояли возле двух диванов, ожидая от него каких-нибудь указаний, и он жестом показал им, что они могут присесть. Подойдя к ним, он уселся на трон, установленный на помосте между их диванами, и, обливаясь потом, они стали наблюдать за тем, как у печей трудятся литейщики и истопники.

Люди, облаченные в толстые одежды и похожие на маски головные уборы, скрывавшие все, кроме глаз, тяжелые кожаные рукавицы и башмаки, копошились возле огромных тиглей[26], установленных по одному в обеих печах. Орудуя длинными, как мачта галеры, деревянными шестами, они помешивали расплавленный металл. Жуткий суп из меди и олова, в который время от времени бросали на счастье золотые и серебряные монеты, бурлил и пузырился. От него поднимался вредоносный дым, и те, кто наблюдал за ним, с большим трудом заставляли себя держать глаза открытыми.

Пока султан в спешке ехал сюда из крепости Румелихисар, Орбан лично руководил подготовкой металла. Вот уже трое суток воздух непрерывно подавался к пламени в печах с помощью воздуходувных мехов силами сменяющих друг друга бригад рабочих. Посмотрев опытным взглядом на бурлящий металл еще разок и удовлетворившись тем, что этот «суп» имеет надлежащий оттенок вишнево-красного цвета, Орбан распорядился начать литье.

Теперь наступил самый опасный и впечатляющий момент всего этого мероприятия, и Мехмед наклонился вперед на своем троне, стараясь защитить лицо ладонями в перчатках настолько, насколько это было возможно, но так, чтобы это не мешало ему следить за процессом. Ему показалось, что его глаза стали сухими, как бумага, и начали болеть.

Литейщики затянули ритмичную песню, взывая к Богу. Взяв длинные шесты с металлическими крюками на конце, они зацепили ими тигли в обеих печах за край и стали осторожно наклонять тигли, пока их жидкое содержимое не потекло по тщательно подготовленным желобам, изготовленным из обожженной глины и ведущим к отверстию, имеющемуся в верхней части литейной формы.