Сколько бы им ни потребовалось времени и усилий, их наступление на город и его стены не остановится.

Если смотреть с большой высоты, она похожа на муравейник, прицепившийся к крутому склону. Белая конструкция, вздымающаяся в небо и окруженная тысячами и тысячами маленьких существ, движущихся по каким-то определенным линиям или же собирающихся кучками. В некоторых местах эти линии переплетаются или же перекрещиваются, и в этом чувствуется какая-то цель и преднамеренность. Ни одного мгновения не тратится впустую по мере того, как они работают без устали в едином порыве, вдохновляемые, по-видимому, одной общей целью.

Снижаясь к земле и к этому мощному объекту, мы видим, что здесь возводится крепость из светлого камня, окруженная массивными стенами. Существа, энергично передвигающиеся во всех направлениях, – это не муравьи, а люди. Перед нами Румелихисар – большая турецкая крепость, выросшая едва ли не так же быстро, как гриб-дождевик после дождя.

С того момента, как чуть больше четырех месяцев назад здесь закипела работа, шум лихорадочного строительства никогда не затихал. Днем люди трудятся под безжалостным солнцем. Каменщики и их подручные готовят известковый раствор; плотники, столяры и кузнецы изготавливают и заостряют свои инструменты; подносчики раствора, чернорабочие и представители пары десятков прочих специальностей тоже трудятся в поте лица.

Османы так сильно горят желанием поднять этот сжатый кулак в небо – и тем самым бросить тень Бога на остатки Византийской империи, – что даже знатные приближенные султана работают не покладая рук рядом с людьми гораздо менее значительными.

Христиане могут лишь наблюдать за ними со стен самого Константинополя, находящегося всего лишь в шести милях от места осуществления этого очередного смелого замысла их врагов-мусульман, и молиться.

С их точки зрения, это настоящее чудовище. Оно растет угрожающе быстро – так, как разрастается раковая опухоль, – и ходят слухи, что там видели даже самого Мехмеда и что якобы он, раздевшись по пояс, укладывал камни голыми руками. Строительство ведется и ночью, но уже при свете целой тысячи костров и ста тысяч светильников.

Как и все его предшественники, султан Мехмед II всю свою жизнь мечтал о Константинополе. Пророк пообещал этот город своим приверженцам давным-давно, и с тех пор это было частью борьбы за распространение ислама и частью мусульманской веры. Мусульмане должны схватить своими руками христианскую шею и, сдавив ее, лишить жизни…

Из окна покоев принца Константина во Влахернском дворце в Константинополе уже можно было видеть вершины трех башен с покрытыми свинцом крышами, которые гордо высятся над новой турецкой крепостью. Ее стены вздымаются вверх почти от самых волн, накатывающихся на берег Босфора, и тянутся от них вверх до гребня холма, находящегося на высоте более шестидесяти ярдов от воды.

Принц лежал в своей постели на множестве подушек, а его наставник Дука стоял возле одного из высоких окон, которое – единственное из всех – не было полностью закрыто шторами. Константин жаловался на яркий солнечный свет, и Дука, осторожничая, позволил лишь узкой полоске этого света проникнуть в комнату. Дука стоял не на полу, а на расположенном возле окна сиденье, чтобы получше рассмотреть через окно то, что находилось вдали от них.

– Как далеко отсюда, по твоему мнению? – спросил Константин.

Дука отвернулся от окна и несколько секунд ничего не отвечал, позволяя своим глазам привыкнуть к царящему в помещении полумраку.

– Не более шести миль, Коста, – сказал он и, снова повернувшись к окну, возобновил свое наблюдение. При этом он то и дело приподнимался на цыпочки. – Я уже размышлял об этом и полагаю, что неверные, похоже, решили построить свою крепость на месте развалин нашей церкви Святого Михаила.

– Прекрасное место, – произнес Константин. – С него открываются красивые виды.

– Именно так, – кивнул Дука. Он был толстым, как какая-нибудь откормленная свинья, и Константин улыбнулся, посмотрев на округлый силуэт своего наставника, похожий на детскую игрушку – юлу.

– Этот султан османов не боится никого и ничего, – продолжил Дука. – Он делает то, что ему заблагорассудится, тогда как твой отец, император… – Его голос дрогнул.

– Не делает ничего, Дука? – спросил Константин. – Именно это ты собирался сказать?

Наставник сделал вид, что не услышал этого вопроса, и промолчал.

– Не забывай, что Константинополь столетие за столетием неизменно отгонял от себя тень кривой мусульманской сабли, – с вызовом произнес Константин. – Почему мой отец стал бы сомневаться в надежности укреплений города сейчас, после того как они прослужили нам надежной защитой на протяжении столь долгого времени?

Дука, ничего не ответив, стал описывать новую крепость.

– Стены в их верхней части равны по своей ширине трем мужчинам, уложенным один за другим голова к ногам, – сказал он. – По высоте они равны восьми мужчинам, стоящим друг у друга на плечах. Башни – еще выше. Это и в самом деле какое-то чудо.

– Я слышал, что и в приготовлении известкового раствора тоже не обошлось без колдовства, – вставил Константин.

Дука повернулся к нему и увидел, что глаза принца расширились, а рот приоткрылся, обнажив поблескивающие зубы.

– Ты меня иногда удивляешь, – сказал наставник, переводя свой взгляд на крепость и щурясь от солнечного света. – Удивляешь тем, что тебя интересует.

Константин в ответ усмехнулся и продолжил:

– Говорят, что в известковый раствор примешивают баранью кровь. Она приносит силу и удачу.

– В этом вряд ли имеется какое-либо волшебство, – сказал Дука. – Это всего лишь языческие предрассудки – не больше и не меньше. Черт бы их всех побрал.

– А какая конфигурация у этих стен, которые тебя так сильно впечатляют? – спросил Константин. – Я слышал, что в их очертаниях можно различить два переплетающихся имени – имя султана и имя Пророка, которому он служит…

– Для человека, проводящего так много времени в затемненной комнате, ты знаешь уж слишком много всяких досужих домыслов, – ворчливо произнес Дука.

– Бог не позволяет подданным моего отца держать меня в неведении, – сказал Константин.

Дука слез с сиденья, на котором стоял, и подошел к кровати.

– Никогда не обращай внимания на пустую болтовню простонародья, – заявил он, садясь возле принца. – Факты, они еще более зловещие, чем любые фантазии. Султан Мехмед построил эту свою крепость там, где ее можно увидеть с наших стен, – на расстоянии не более шести миль от бухты Золотой Рог. И свое жуткое творение он назвал «Румелихисар», то есть крепость на земле римлян! Ни один капитан не осмеливается проплыть мимо этой османской крепости, не позволив туркам осмотреть его корабль, проверить его груз и взыскать пошлину. На стенах установлены артиллерийские орудия – такие, говорят, большие, что ядра из них долетают до другого берега пролива. Ни один корабль не может прошмыгнуть без разрешения, не подвергая себя при этом серьезному риску.