Воздух был поразительно чист и обжигал легкие, заставляя кутаться в шарф. Спасибо Алессе за когда-то подаренный набор ручной вязки. Прикрыв глаза, я отдалась на растерзание нетронутой природе. Как же все-таки здорово ощущать свободу, вырваться из тесных стен и отправиться в небольшое, но такое долгожданное путешествие! Чернавка резко остановилась.

— Ты чего это удумала, красотка? — на дороге ничего не было, и поведение лошади откровенно настораживало. Не слыла моя лошадка излишне пугливой. Ленивой — это да. Но вот испугаться пустого места за ней раньше не водилось. Сколько бы я не подгоняла кобылу каблуками, упрямица стояла на своем, не собираясь двигаться вперед, и только топталась на месте, выкопав изрядную яму. Кому-то может не повезти в будущем, если не станет смотреть под ноги. Отчаявшись воздействовать на Чернавку силой, я спрыгнула на землю, тут же неудачно угодив одной ногой в сугроб и по колено утонув в снегу.

— Ну что же ты, чертовка эдакая? Кого испугалась? Я преданно обошла не полюбившееся кобыле место кругом, квадратом, вдоль и поперек, но ничего странного не заметила. Страшнее оказалось то, что Чернавка не последовала за протянутым сахарком. С кобылой точно творилось что-то неладное!

— Так, теперь и мне страшно стало. Подожди-ка здесь. А за тобой вернусь. Зацепив поводья за крепкую на вид ветку, я обошла стороной странное место, погрязнув в сугробах, но решив, что так оно безопасней. На первый и дальнейшие взгляды дорога выглядела как обычно. Создав на ладони небольшой огонек, я стряхнула его на снег под ногами. Появившиеся ручейки старались тут же схватиться на морозе. Но разве ж им кто позволит? Еще несколько огненных шаров упало к ногам, растопив снег и обнажив замерзшую землю. Явившийся миру клад никак не укладывался в голове. Ужель кто хоронит невинно убиенных зайцев посреди дороги?

Или просто так вышло, что косой решил помереть именно на тропе, назло впечатлительным студентам или нерадивым охотникам? И чего Чернавка так испугалась? Негоже лошади бояться такого рода вещей! Недолго думая, я окружила замерзшую тушку огнем, помогая заячьему духу воспарить в небеса. И разве ж это хорошо, что запах от зайчика шел просто отменный? Сглотнув голодную слюну, я вернулась к своей кобыле. Та стояла, потупив взгляд, будто и не было еще недавно этой нелепой остановки.

Но теперь Чернавка смело перешагнула через образовавшуюся прогалину, и позволила хозяйке вернуться в седло. Почетный эскорт, обещанный самим Королем, не торопился появляться. Лес успел закончиться, а навстречу нам так никто и не вышел. То ли от взыгравшегося голода, а может от перенасыщения кислородом, меня начинало мутить. Руки тяжелели, а голова переставала соображать. В таком состоянии продолжать путь было глупо, и мы свернули к одиноко стоящей таверне. Из трубы валил дым, а в конюшне слышалось копошение. Туда-то я и отвела Чернавку, почти выронив поводья из рук, передавая их мальчишке конюшему. Тот слегка растерялся, но быстро принялся за работу, ведь в воздух взлетела медная монетка, падая прямо перед ним. В помещении было тепло и уютно. Только запах еды вызвал новый приступ тошноты. Решив все же не рисковать, я заказала лишь травяного настоя и удалилась в предоставленную на втором этаже комнату. Ноги не слушались, а руки едва ли получалось поднять. Перед глазами все плыло. Плоская подушка, коснувшаяся лица, была последним воспоминанием.

— Сегодня я исполню свое заветное желание! — голос женщины дрожал в предвкушении.

— Ну же, Флори, поторопись и убей ее!

— Флори и Флори? Как это глупо, — я хрипло рассмеялась, поднимаясь на ноги. Неужели они не могли придумать что-то более оригинальное?

— Не торопись, брат мой. Когда закончишь с этой, — Флориана пренебрежительно бросила взгляд на лежащее у ног брата тело, — я лично разведу костер для нее. Я буду смотреть, как ты горишь, и ни на мгновенье не посмею закрыть глаза.

— Знаешь, почему меня называли великим учителем? — прошелестел голос над самым ухом. — Я мастерски овладел зельеварением. Но в нашем мире это оказалось не так востребовано и мое искусство отошло на второй план. Вскоре о нем и вовсе забыли, воспринимая меня как должное. Обидно, верно? Когда тебя не ценят. Ты же напротив, самая ценная находка в нашей небольшой коллекции. По волосам прошлась рука, приглаживая их у самой макушки.

— Ты ведь знаешь, что являешься последней в своем роде? Точнее на тебе этот род и прервется. Вся эта череда смертей вела лишь к тому, чтобы мы могли владеть тобой. Знаешь, сколько провидиц умерло до тебя? И все тщетно! Я была бы и счастлива заткнуть «великого учителя», но ни один мускул не слушался. Тело ощущалось словно ватным. Даже глаза не могли открыться. Зато слух работал вовсю.

— Скоро моя сестрица получит долгожданную власть и подчинит этот мир себе. А что же я? Я буду просто рад смотреть на нее. Жаль, что ты не сможешь увидеть момент ее величия. Никто из вас. Но что ж я?

Наверное, нужно тебя освободить? Последовавший за словами смех не сулил ничего хорошего. И уж точно не был предвестником скорой обещанной свободы. Губ коснулось холодное стекло, и в горло потекла сладковатая жидкость. Глаза открылись, но способность говорить и двигаться еще не вернулась. Если конечно должна была вернуться вообще. Комната не изменилась. Все та же комната в таверне, где я остановилась. Только вот Флориэля раньше не наблюдалось. Маг сидел на краешке кровати, скрестив руки на груди. Рядом валялась пустая склянка с остатками пурпурной жидкости.

— Я не могу позволить тебе кричать и звать на помощь. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь пострадал? Улыбка Флориэля ужасала.

— Мне понадобится твоя помощь. И хотя гораздо проще было бы получить ее так, — мужчина протянул руку, вытягивая золотой кулон, — все же придется поступить иначе. Длинные пальцы прошлись по щеке, ухватив подбородок и фиксируя голову. Флориэль пристально смотрел мне в глаза. Даже захоти я отвести взгляд, не смогла бы. Появившиеся искорки, пляшущие вокруг его зрачков, хаотично меняя цвет и форму, завораживали.

* * *

Лошадка недовольно всхрапнула, немедленно требуя заслуженного отдыха. Но хозяйка в который раз ударила каблуками по конским бокам.

Нельзя было терять времени на остановки. До леса эльфов оставалось всего ничего. Стражи не боялись ни солнца, ни лютых ночных заморозков. Но вот появившаяся пред ними девица с обледеневшими волосами, выбившимися из-под пухового платка, покрывшимися инеем бровями и ресницами и посиневшими губами, восседающая на спине еле волочащей ноги черной кобылы, наполовину облепленной снегом, перепугала эльфов до предынфарктного состояния. Они уж было решили, что вернулись времена, когда упыри восставали из потревоженных могил и отправлялись на поиски обидевших их при жизни. Но продемонстрированная им вещь решила все проблемы. Кулон пульсировал. Временами казалось, что он горел, но на деле лишь источал заметное сияние. Проводив ночную гостью к Дому, стражи оставили ее на пороге, отправив за той единственной, кто заменял Старейшего в его отсутствие.

— Вы свободны. Я провожу Рожденную Огнем в ее покои, — кутаясь в меховую безрукавку, кивнула Стражам эльфийка, отходя от двери и впуская гостью в Дом. Чернавка, было, пошла следом, но на пути ее выросла грозная хранительница эльфийского спокойствия. — Скажите кому-нибудь, чтобы забрали отсюда лошадь и отвели в конюшни. Стражи выслушали указания и разошлись. Дверь закрылась, оставляя мороз снаружи.