– Опять не то!

В их списке оставалось еще шесть синематографов. Следующимна очереди значился «Палладиум».

Лидия Антоновна скосила глаза на экран. Старый банкирприжимал руки к сердцу, бурно переживая одновременно измену молодой жены иутрату миллиона франков. Выдав подходящий музыкальный пассаж, пианисткабеспокойно оглянулась. Сзади, из темноты зала, к ней бесшумно приближалсякакой-то еле различимый во мраке человек.

Вспомнив вчерашний вечер и шаги неизвестного преследователяу себя за спиной, женщина всерьез забеспокоилась. Но, взяв себя в руки, онарешила, что ее скромная особа вряд ли может заинтересовать маниака-убийцу, а обубийстве из корыстных соображений в данном случае смешно даже думать. Вотпотерять работу она никак не может, а поэтому нужно забыть о глупых страхах,считать, что вчерашние шаги ночью на улице ей просто послышались, ивнимательнее следить за экраном.

Банкир на экране уже держал в руке огромный бутафорскийпистолет, видимо, замышляя самоубийство. Лидия Антоновна с новой силой опустиларуки на клавиатуру, как вдруг к ее плечу прикоснулась мужская рука.

Лидия Антоновна вздрогнула и даже сбилась с темпа.

– Вы – Лидия Антоновна Дурново? – вполголоса,склонившись к пианистке, спросил по-русски мужчина средних лет в ладноманглийском френче без погон. – Не беспокойтесь, моя фамилия – Горецкий, яхотел бы поговорить с вами.

– Подождите, – тихо ответила Лидия Антоновна,скосив на незнакомца глаза и не прекращая игры, – я заканчиваю через сорокминут. Мне нельзя потерять эту работу.

– Мой молодой друг заменит вас, – сказалнезнакомец и повернулся к еле различимому человеку у себя за спиной. – БорисАндреевич, выдержите сорок минут?

– Постараюсь, – молодой человек лет тридцатиподсел к роялю. – Лет десять к инструменту не подходил…

Однако он довольно бойко подхватил мелодию, которуюисполняла пианистка.

Лидия Антоновна с некоторым сомнением покосилась на своегопреемника, однако подумала, что для здешней публики и такой тапер сойдет, ипошла к выходу вслед за Горецким: этот господин неизвестно почему внушал ейдоверие.

Борис очень давно не играл, руки совершенно забылиинструмент. Вспоминая отрывки когда-то любимых мелодий, он исполнял их смолодой энергией и задором, не всегда соответствовавшим событиям,разворачивающимся на экране, однако непритязательная публика относилась к этомус чисто восточным безразличием.

Отмучившись минут двадцать, Ордынцев подумал, что как-нибудьдотянет до конца сеанса, но пилить дрова ему было бы не в пример легче.

В это время за спиной у него послышались крадущиеся шаги.

На улице Лидия Антоновна опомнилась. Как же это она решиласьехать куда-то с совершенно незнакомым человеком? И неважно, что он произвел нанее приятное впечатление там, в темном зале, все же следовало быть болееосторожной и не доверять слепо первому встречному только потому, что у негохорошие манеры.

Ее спутник, между тем, крикнул извозчика.

– Куда вы меня везете? – отшатнулась ЛидияАнтоновна.

Он поглядел на нее внимательно.

– Прошу вас, не беспокойтесь, сударыня, я не причинювам неприятностей, – голос был мягок, а глаза из-за пенсне смотрели весьмаприветливо, – нам предстоит долгий разговор. Я хочу, чтобы вы рассказалимне, что произошло два с половиной месяца назад в Ялте, в гостинице«Пале-Ройяль». Вы ведь жили в этой гостинице до того, как отплыли вКонстантинополь на «Илье Муромце»?

– Откуда вы все обо мне знаете? – с подозрениемспросила Лидия Антоновна, в волнении позабыв о приличиях.

– Не все, – мягко поправил он. – Но кое-чтомне рассказала о вас жена штабс-капитана Ильинского…

– Натали? Как ее здоровье? – улыбнулась ЛидияАнтоновна.

– Более-менее. Но вам сейчас нужно подумать о себе. Нехочу вас пугать, но жизнь ваша находится в большой опасности. И чем быстрее вырасскажете мне обо всем, что произошло тогда в Ялте, тем быстрее вы этойопасности избежите.

Видя, что она медлит, Горецкий слегка нахмурился и вытащилиз кармана какие-то бумаги.

– Вот мои документы. Как видите, я имею полное правосейчас отвезти вас в полицию и допросить как свидетеля. Но я не хочу этогоделать – в турецкой полиции к русским относятся плохо.

– Я догадываюсь, – вздохнула ЛидияАнтоновна, – и хоть я ничего не поняла в ваших бумагах, но поеду с вами,куда скажете. Мне и самой не дает покоя та история в Ялте.

На извозчике они ехали молча. Лидия Антоновна с любопытствомоглядывалась по сторонам. Оказывается, если ехать по городу не спеша ирассматривать его с высоты пролетки, Константинополь производит весьма приятноевпечатление. Лидия Антоновна никогда не ездила по Константинополю на извозчике– она не могла себе позволить транжирить деньги.

Извозчик остановился. Горецкий почтительно подал своейспутнице руку, отпер своим ключом дверь и ввел Лидию Антоновну в опрятную ипросторную прихожую.

– Это мой дом, – произнес он в ответ наневысказанный вопрос, – тут нам никто не помешает. Я предложил бы вам чаю,но денщика сейчас нет.

– Благодарю вас, мне ничего не нужно, – сизлишней, на его взгляд, поспешностью ответила Лидия Антоновна.

– Итак, – начал он, выжидательно глядя женщине вглаза.

– Прежде всего, скажите мне, отчего вы интересуетесьсобытиями в Ялте, – напомнила Лидия Антоновна.

– Оттого, что эти события нашли отклик здесь, вКонстантинополе. Я – бывший полковник Русской армии. Так случилось, что меняпопросили расследовать цепочку таинственных убийств, происшедших за последниетри недели в Константинополе. Вы читали в газетах о таинственном маниаке,которого газетчики окрестили Скорпионом?

Лидия Антоновна невольно вздрогнула, вспомнив вчерашниеночные шаги.

– Сударыня, – нетерпеливо воскликнулГорецкий, – прошу вас, рассказывайте, время дорого.

– Два с половиной месяца назад, в декабре прошлогогода, я очутилась в Ялте. Так получилось, что на предыдущие пароходы сесть я несмогла – были причины личного характера.

Лидия Антоновна на стала рассказывать, что, будучи в Ялте,она встретила знакомых по Петербургу, которые клятвенно уверяли ее, что виделиневестку Лику с мальчиками в Севастополе не далее как три месяца назад. И ЛидияАнтоновна помчалась в Севастополь. Но Лики там не было. И поэтому она чуть неопоздала на последний пароход, отходивший из Ялты.

– Я с трудом устроилась в гостиницу«Пале-Ройяль», – продолжала Лидия Антоновна. – Гостиница ужасная, номы, постояльцы, были рады и этому. Несколько дней мы прожили в неизвестности,думали, что больше пароходов не будет.

– Вы помните своих соседей? – спросил Горецкий.