он мог есть просто двадцать четыре часа в сутки, не говоря уже о чижике. Тот мог есть их двадцать пять часов в сутки: просто он вставал бы на час раньше. Рано или поздно это бы, конечно, обнаружилось, но солдаты были не в силах противостоять искушению. Последующие события уберегли бойцов от неприятного надвигающегося инцидента, хотя для Юрки уж лучше бы все вскрылось, чем такая цена…

На первых же километрах серпантина старлей и Пожидаев прочно утвердились в том, что их водила, мягко говоря, остав-ляет желать лучшего, и Серега после этого сильно затосковал

о своем БТРе и своем друге Алике, который был настоящим профи. То ли тоска Пожидаева, то ли свои какие-то внутренние умозаключения удручающе подействовали и на артиллериста. Он перестал напевать песенку «Исчезли солнечные дни» В. Ле-онтьева, которую мурлыкал безостановочно, как сел в «Урал», и только когда курил, брал перерыв. Офицер тоже погрустнел

197

и

стал с какой-то безнадежностью обозревать кабину маши-ны. На первой же остановке он предложил снять броню

1

, чтоб улучшить обзор водителю. Видно, его наблюдения, прошедшие сквозь призму размышлений о бренности нашей жизни, дали однозначный ответ возникшим внутренним терзаниям: гораздо больше шансов перевернуться или улететь в пропасть, чем по-пасть под обстрел. Возражений старлей никаких не получил. Пожидаев и водила были абсолютно солидарны с ним и тут же принялись снимать броню с кабины.

Снятую броню покидали в кузов и тронулись дальше, но каждый новый пройденный километр стал даваться все труднее и труднее: некоторые перевалы имели очень крутые подъемы, спуски, повороты и, конечно же, адски узкие доро-ги. Ехали в основном молча, напряженно вглядываясь вперед, сквозь стену пыли, местами держа открытыми двери, чтобы в случае чего быстро выпрыгнуть из машины. Пыль стояла столбом не только на улице, но и в кабине. Было бесполезно закрывать окна и двери. Казалось, она проникала не только во все щели, но и сквозь лобовое стекло, окрашивая весь личный состав в серый цвет. И только периодически хлопающие глаза говорили о том, что перед вами не серый манекен, а человек. Часто машина не вписывалась в поворот с первого захода, и приходилось делать несколько раз маневр назад-вперед, чтобы войти в него. И Юрка буквально висел на руле, т. к. у машины не работал гидравлический усилитель руля, а может, его вообще не было, кто его знает.

Все совсем стало плохо, когда начали подниматься на очень крутой перевал и груженый «Урал» буквально взвыл, но ехать никак не хотел. Он прыгал на месте, подкидывая в кабине бойцов вместе со старлеем, выпускал клубы сизого дыма, чи-хал, стрелял, но ехать никак не хотел. Будь, конечно, водила поопытней, он бы крутанул что-нибудь там, под капотом, типа зажигания или бензонасоса, но он не знал, что и куда крутить, как и остальной экипаж машины. Не теряя времени на поиски того, кто знает, что и куда крутить, «Урал» зацепили тросом к БМП и поехали дальше.

1

Броня

–

новые

«Уралы»

и КрАЗы приходили в полк с бронированными

кабинами. Броня, которая была навесной, существенно снижала обзор водителю.

198

По всей видимости, водитель на БМП тоже был еще тот и ехал, как будто один, практически не учитывая, что тянет за собой «Урал». Так они и двигались, не расцепляясь, полдня, пока на следующем серпантине не дошли до очередного кру-того поворота, в который «Урал» с одного захода ну никак не мог вписаться. БМП, в отличие от него, может и на месте крутануться на все 360 градусов, и поэтому она без проблем вошла в поворот и продолжила движение. Юрка ничего не смог сделать. И, когда БМП скрылась за поворотом, таща их за со-бой, он направил машину на скалу.

— Держитесь! — порекомендовал он своим пассажирам.

И как только «Урал» начал лезть на скалу, старлей с Серегой

в один голос выдохнули:

— Твою мать!..

Машина оторвала свои передние колеса от земли, двигатель заглох, металлический канат натянулся до предела… В тот момент, когда Пожидаев подумал: «Пора прыгать!», с щелчком, похожим на выстрел, трос лопнул… «Урал» тут же стреми-тельно покатился назад. Мгновенно с тем же боевым кличем: «Твою мать!» — офицер катапультировался через боковую дверь. Одновременно Сергей завопил:

— Тормози!

— Я торможу! — несколько нервно и почему-то перейдя на визг ответил ему Юрка, но машина, сдерживаемая лишь включен-ной первой передачей, стремительно набирала скорость назад, катясь прямо в пропасть.

«Надо делать ноги к югу», — с этой мыслью Серега не понял, как сам оказался возле боковой двери, которую уже распахнул левой рукой. Следующий миг его жизни должен был украсить полет в пылевую реку. Но на очередном качке педали тормоза все же сработали и все шесть колес стали колом…

Инерция закинула обратно Пожидаева в кабину, придавив

к сиденьям, и «Урал», посунувшись юзом, остановился в двух метрах от пропасти. Это были его последние тормоза…

Первым делом, выйдя из кабины, бойцы подошли к краю пропасти. Она произвела нехорошее впечатление на чижика. Он зачем-то достал документы и протянул их Сереге.

— На, возьми, пожалуйста, — вдруг вежливо заговорил он.

199

— Зачем? — резонно ответил Пожидаев, хотя находился под не меньшим впечатлением и мог тоже что-нибудь сморозить этакое. Сотни метров вниз сплошного скальника, в который они чуть не улетели, надо сказать, тоже дурно повлияли на его пси-хику, но документы Сергей все же взял, правда, не зная зачем.

В это время приблизился старлей. С него буквально сыпа-лась пыль, но не только трехэтажные маты в адрес водителя БМП, Юрки, «Урала», троса, дороги, рейда, командования и многого другого. Особенно он хорошо проштудировал водите-ля БМП, вспомнив всех его родственников, включая дальних,

а также не остались без внимания его соседи, которые в тот момент мирно сидели на лавочке в далеком Союзе.

Когда артиллерист проводил эту «артподготовку» из матер-ных слов, кои в его лексиконе были всевозможных калибров, по соседям водителя БМП, то Сергей подумал: «Хорошо, мои соседи не попали под этот обстрел». И тут он увидел свою улицу, свой дом, всегда неспешно идущего куда-то дядю Ваню, свою маму, как обычно возящуюся