стали приглашать выступать в концертах и на благотворительных вечерах, но настоящим гвоздем был ежегодный вечер нашей школы, на котором я показывала всех, без исключения учеников. Работа эта и им и мне открывала новые горизонты, указывая на их возможности, не всегда в классе очевидные.

Не трогая знаменитых произведений классического репертуара (так часто безбожно превращаемых ученическим исполнением в пародию), я каждый год придумывала и ставила небольшие балеты, в которых ученикам не нужно было подражать мастерам и в которых каждому находилось место в соответствии с его возможностями. Эти выступления на сценах больших парижских театров (Театр де Пари, Порт Сен-Мартен, Гете Лирик, Амбигю, Аполло, Университе), к которым мы относились с полной ответственностью и для которых я отделывала каждую деталь, а декорации и костюмы исполнялись по эскизам известных художников, не носили ни малейшего налета любительства. Их посещали помимо родителей учащихся известные балетные артисты, влиятельные балетные критики, художники и педагоги. В своей области они завоевали репутацию образцовых по качеству исполнения, разнообразию постановок, художественному вкусу, о котором редко заботятся в ученических спектаклях.

Только проучившись должный срок, в качестве дополнительного экзамена, одна пара получала право танцевать то или иное знаменитое па-де-де в подлинной версии. Это выпадало только на долю лучших, и я не помню, чтобы кто-нибудь из них этого экзамена не выдержал.

Во время подготовки ученического спектакля, о котором все мечтали с осени, в студии дым стоял коромыслом, репетиции были бесчисленными, уроки не прекращались до самого конца. Для меня это был немалый труд: все, вплоть до мелочей, и вся организация лежали на мне. В течение тридцати пяти лет ежегодно, начиная с марта и до конца июня я, что называется, не видела света Божьего и о том, что на дворе весна, вспоминала только на пасхальной Заутрене, глядя на зеленеющие веточки в ограде церкви на рю Дарю.

Долгие годы преподавания убедили меня: ошибочно думать, что талант — эта обостренная нервная восприимчивость и способность преображать ее в творчество, — а также музыкальность, любовь к искусству и необходимое для танца телосложение обеспечивают карьеру балетного артиста. Нужны еще вера в себя, доходящая до упрямства, прилежание, граничащее с неистовством, железное здоровье и… благосклонность случая.

Преподавание — миссия. Трудная, подчас неблагодарная, но оно — и творчество, составляющее радость и награду преподавателя. Это огромная ответственность, но и большая привилегия. Мне посчастливилось целиком создать немало танцовщиц и танцовщиков. Обычно их формирование зависит от нескольких педагогов, каждый из которых специализируется только на одной из стадий развития учащихся.

Моя школа была частной, и в ней занимались не только ученики, предварительно отобранные для профессионализации. Только постепенно из множества выделялись способные и желающие стать балетными артист-ми. И тогда для меня и для них наступали три решающих момента. Первый — это когда ребенок, воображающий, что уроки танцев происходят в тюлевой пачке, на пуантах и с короной на голове, разочаровывается. Таких за сорок лет у меня было… двое. Второй — период физического формирования — в тринадцать — пятнадцать лет. Дети то слишком растут, то недостаточно, то излишне округляются. Третий период — самый критический: период романов и замужества, жизненная лотерея благоприятных или неблагоприятных случаев. Немало у нас было таких бед. Может быть, самая одаренная из моих учениц, обладавшая всеми качествами балерины, обворожительная Весна в моем спектакле «Четыре времени года», которую все критики, будто сговорившись, величали «Весной Боттичелли», воздушное создание, преисполненный фантазии эльф, находясь на пороге блистательной карьеры, предпочла ей… мюзик-холльные кулисы телевидения.

Элла Богваль, удостоившаяся в 1958 году впервые тогда установленного газетой «Франс Суар» приза «Эспуар» («Надежда»), сразу же вошла в состав труппы Жана Бабиле, а затем Ролана Пети. Ее своеобразная внешность, артистизм, поразительная правдивость пластики и внутренний пафос выделяли ее из множества. Увы! Вскоре она вышла замуж за молодого французского скульптора Бернара Венэ, одного из лидеров новаторских течений этого искусства. В фимиаме его успехов карьера танцовщицы была забыта.

Однажды в моей студии появился юноша на редкость одаренный. Через год он предпочел, однако, выгодное место директора в парижском универсальном магазине. «Поймите, — убеждал он меня, — мне так хочется купить себе автомобиль!» С таким аргументом полемизировать не стоило. Жан-Поль Гуд преуспел в избранной им области, а теперь даже прославился на весь мир как декоратор грандиозных празднеств, состоявшихся в Париже в честь двухсотлетия Французской революции.

К счастью, призвание побеждало не раз, и из моей школы вышло немало балетных артистов, в том числе, и даже по преимуществу, солистов с отличной техникой и развитыми творческими индивидуальностями.

Из них Жозетт Меннесье — случай особенный. Она не стоила мне никаких забот! С ранних лет она была во всем поразительно гармонична. Развитие ее происходило без всяких осложнений, и из изящной красотки девочки с сияющими глазами она превратилась в обворожительную танцовщицу. В семнадцать лет она утром сдала экзамен на аттестат зрелости, а вечером на нашем спектакле привела всех в восторг своим исполнением па-де-де из «Спящей красавицы». С этого дня карьера Жозетт Меннесье продолжалась безоблачно, завершившись рангом ведущей балерины в Женевской опере.

Меня огорчало длительное пребывание Мириам Сье-монс, одной из моих блестящих «девочек», в труппе Феликса Бласка[274]. Хотя она и занимала там положение ведущей танцовщицы, стиль балетмейстера не подходил ее артистическому складу и темпераменту. Перейдя впоследствии на первые роли в труппу Лионской оперы, она сразу расцвела в их репертуаре.

Кристина Бейль, довольно высокая, стройная, с крепкой техникой, сразу заняла место солистки в Гамбургской опере, где исполняла балеты, которые ставил там Джордж Баланчин. Травма ноги привела к длительному перерыву в ее танцевальной карьере, и тогда она изучила и воскресила по малоизвестным документам старинные французские танцы. В труппе «Ри э Дансери», специализировавшейся на постановках этого рода, она заняла место ведущей солистки и хореографа, а затем основала свою труппу и пожинает теперь плоды в этой трудной и оригинальной сфере.

Нина Тихонова на занятиях танцем в детском доме «Ренуво»

Мадам Франсуа-Унгер

Участники балетного спектакля в «Ренуво»

«Петя и волк» С. Прокофьева. Сцена из спектакля в детском доме «Шамфлер»

Столовая в «Шамфлер»

Михаил Ларионов

Наталия Гончарова

Исключительный талант Катрин Имбер был