публика не унывала под зонтиками, хотя должна была обойтись без фейерверка, заканчивавшего спектакль и традиционного для этого праздника — его устраивала знаменитая фирма Руджери.

Эпиналь сделал все, чтобы наше пребывание в нем было приятным. После конца спектакля мэр города преподнес мне старинную гравюру. Его надписью на ней я очень горжусь. Муниципалитет тут же предложил мне на следующем фестивале дать представление, целиком посвященное балету. Так родились «Четыре времени года» на музыку Вивальди. За запись этого произведения на пластинку Аммадуччи только что получил первый приз.

Концертное исполнение «Реквиема» Моцарта в грандиозном соборе Эпиналя, праздновавшем свое тысячелетие, и камерные концерты Витольда блестяще закончили этот памятный для меня сезон. Следующим летом очередной фестиваль завершился победной премьерой «Четырех времен года».

Одно из моих лучших воспоминаний о балете «Четыре времени года» связано с Жаном Витольдом. По его инициативе в парке, уцелевшем от дворца Тюльери, который сгорел в дни Парижской коммуны 1871 года, между бассейнами, фонтанами и цветочными партерами, когда-то созданными великим Ленотром, по понедельникам в июне 1958 года устраивались концерты-спектакли. По вечерам они привлекали к подиуму изысканную публику. Оркестр под руководством Витольда исполнял две симфонии, а во втором отделении аккомпанировал балету в двенадцати картинах на музыку Вивальди в костюмах по эскизам Льва Зака.

Этот балет остался моим самым крупным произведением по той простой причине, что студия в «Бель Жардиньер» дала мне возможность провести необходимое количество репетиций, в обычных условиях частному хореографу недоступное.

Рожденное в тяжелой моральной обстановке из-за обострения болезни брата это детище мне все же очень дорого. Музыка Вивальди подсказывала танцы воздушные, элегантные, одухотворенные — именно такими я их любила. Подобная хореография даже в те времена, когда во Франции были популярны неуклюжие попытки подражать американскому «модерн-данс», находила немало почитателей. Работа над «Четырьмя временами года» была серьезная, материальные условия неописуемо трудны, но энтузиазм моих сотрудников и молодых исполнителей помог преодолеть препятствия.

В день премьеры чуть не случилась катастрофа. «Балет молодежи», как мы с тех пор назывались, давно запросил и получил от Министерства необходимое разрешение на выступление в парке Тюльери. На последнюю репетицию в день спектакля сторож принес мне квитанцию и оказалось, что по ней нужно было заплатить какую-то незначительную сумму — иначе вечером нельзя давать спектакль.

Денег у меня решительно больше не было, и все способы их достать исчерпаны. Меховая шуба и та уже лежала в ломбарде. Первая выручка поступала только после спектакля. Я похолодела. Увидя мое смятение, сторож сделал недопустимую вещь — он сунул мне в руки квитанцию: «Никому не говорите — я забегу за деньгами завтра утром…»

Нина Тихонова с учениками в год основания своей студии

Жан Витольд

Нина Тихонова на уроке в старших классах своей студии

Элла Богваль

 Жозетт Меннесье

Герда Даум

Коррин Дюпюи и Кристина Бейль

Я много раз с тех пор восстанавливала этот балет, но первый состав исполнителей остался мне особенно дорог. Три главные солистки были моими ученицами. Еще дебютантки, они, однако, сразу обратили на себя внимание. Остальные участники, веря в то, что они делали, с неподдельной молодой энергией отлично исполняли все задания. Глядя на мою, когда-то строптивую Элиан из Мезон-Лаффит (теперь Эллу Богваль), я радостно убеждалась, что не ошиблась: она была действительно талантлива, выразительна и к тому же теперь красива. Мария Якимова — Весна походила на Венеру Боттичелли. Никто с тех пор не исполнял роль Зимы, как Катя Любимова. Помимо техники они все трое уже обладали творческими индивидуальностями, без которых для меня балет — не искусство.

Одновременно с нами в Париже тогда выступали Балет Большого театра и Америкэн балле тиетр. Часть критиков все же нашла время повидать наши спектакли и, не делая, конечно, сравнений, похвалила мою молодежь, предсказывая ей хорошее будущее. Благосклонно и подробно они анализировали и мою хореографию — стиль, выдумку и музыкальность. Новостью было то, что балет предстал частью первоклассного концерта.

Роскошный журнал «Плезир де Франс» поместил фотографию моего балета рядом с «Лебединым озером» Большого театра. Опубликовали фотографии и «Фигаро», и «Комба», и балетные журналы. Все рецензенты выражали надежду, что мое упорство в стремлении создавать спектакли такого высокого качества при полном отсутствии материальных возможностей не останется без поддержки. Я опиралась только на безграничную доброту всех участников и помощников: танцовщиков, декораторов, портних, даром сшивших шестьдесят костюмов, знакомых, одалживавших деревянные ступеньки, без которых нельзя было подняться на подиум, сторожа с квитанцией, не говоря уж о Витольде и его ансамбле, не привыкших быть аккомпаниаторами. Увы, из Министерства никто так и не потрудился прийти посмотреть наши спектакли. Осаждать просьбами я не умела. Поддержки не последовало.

Ну что же! В Тюльери верхушки тополей уходят в ночное небо. За ними легко и радостно летят звуки волшебной музыки Вивальди. На подиуме в лучах прожекторов рождаются и тают тени танцующих. С ними и со мной вместе трепещет публика. Я счастлива. Спасибо вам, мои друзья-сообщники.

Нина Тихонова со своими учениками на съемках фильма «Дега»

Мириам Сьемонс, Бертран Пи и Герда Даум

Тьери Дорадо

Уже начиная со второго фестиваля в Эпинале, для которого они были впервые поставлены, «Четыре времени года» целиком или частично входили в программы наших выступлений вместе с «Дивертисментом в трех частях» на музыку Генделя, «Балеттино» Стравинского и другими балетами.

Осенью я затеяла длинное турне. По сравнению с Эпиналем и вообще всей восточной частью страны, где любят музыку и прекрасно в ней разбираются, в департаментах центра Франции культурный уровень тогда оставлял желать лучшего. В некоторых городах не было даже библиотеки, искусством никто не интересовался. Муниципалитетам казалось утопией мое предложение дать камерные концерты, балета там никогда не видели.

В старых городских театрах, обычно закрытых почти все время, директора не всегда догадывались распространить заранее присланные афиши. О подготовке публики они и не помышляли. Балет молодежи выступал конфиденциально. Зрителей было очень мало, спектакль наш оказался для них чудесным открытием. По окончании публика восторженно меня окружала и ахала: «Мы и