Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Велики мои тяготы
О да, да, да
Великие тяготы
Ждут еще на пути.
На пути Славы Господней
На пути!
Голосовые связки у меня модифицированные, и звучное горловое пение дается мне без труда. Грудь словно бы разрывается, выпуская душу, чтобы та прикоснулась к нашим товарищам — и погибшим, и выжившим.
Я думаю об Аллие, о том, как она умерла, как сделала последний выбор. Мысленно вижу, как она уходит. Уходит во славе.
Велики мои тяготы
Но я не сверну
Велики мои тяготы
О да, да, да
Великие тяготы
Жду-ууут на пути.
Я думаю обо всех погибших: о Гренделе, о Гере, о детях. Все мои дети — все сорок восемь — погибли. Я желал спасти хотя бы некоторых, самых любимых, приблизить их к себе, оставить на командном судне, даже подготовил приказ для них и почти отослал по е-мейлу, но в последнюю минуту стер. Потом снова подготовил — и снова стер, ибо не мог делить детей на своих и чужих. Я всех любил одинаково. Разве я мог уберечь любимчиков, послав на смерть остальных?! Нет! Никаких исключений. Приносить в жертву — так всех.
Да, я иду по пути
В Ханаанскую землю
Да, иду по пути
В Ханаанскую землю
Я иду-уууууууууууууу
В Ханаанскую землю
По пути Славы Господней
Я иду.
Я думаю о жизни и о смерти, но больше, конечно, о смерти. Аллия, Роб, мои дети с Детского корабля, моя жена с Пиксара, наши с ней дети. Мой экипаж. Друзья, любовницы. Мои жертвы. Я думаю о миллионах людей, погибающих ежегодно из-за тирании Гедира, который не заморачивается по поводу «побочных эффектов» своего правления.
А сам я до сих пор жив — мое сердце бьется, разум рождает мысли, и они несутся вдаль, обгоняя друг друга.
Единственное мое утешение в том, что скоро я тоже погибну. В нашем деле иной исход невозможен.
Я допеваю последний куплет и, сохраняя настройки пианино, перехожу к следующему гимну.
Я догоняю корабли, держус-сссьс-ссснаружи, мерцая, будто с-ссолнце на волнах. По внутренней с-сссвяз-зззи с-ссслышу пение Флэнагана и предс-ссставляю, как люди у с-сссебя в каютах и з-зззалах для с-сссобраний хлопают в ладоши, подпевая ему.
Мелькая меж кораблей, с-сссреди з-зззвез-зззд с-сссгус-ссстком пламени, я с-ссслышу, как начинаетс-ссся новая пес-сссня — быс-ссстрая, с-сссильная, она з-зззвучит под аккомпанемент волнообраз-зззно нарас-ссстающей мелодии пианино. Очень прос-ссстая, о надежде. Мое с-сссердце трепещет от вос-сссторга.
О Господи!
Не отними десницы своей
От плуга,
И правь.
О Господи
Правь
О Господи
Правь
Не отними десницы своей
От плуга
И правь.
Флэнаган поет. Жаль, у меня нет пальцев — я бы прищелкивал в такт.
Было у Марии три отреза цепи
И каждый назван во имя Иисуса.
Не отнимай десницы своей от плуга
И правь.
О Господи
О Господи
О да.
Не отнимай десницы своей от плуга
О Господи
О да
О Господи О да
Не отнимай десницы своей от плуга
И пра-ааааааааааааааааааааааааавь.
— Что-то не так? — нежно спрашиваю я Флэнагана. Поминки закончились, все уже трезвые. Мы с капитаном в баре.
Флэнаган тоскует. Неестественно веселое настроение улетучилось, и я сама погружаюсь в отчаяние Флэнагана.
— Столько людей погибло, — отвечает он.
— Все к тому и шло.
— Знаю. — Флэнаган смотрит на меня пустым взглядом. — И нам не победить.
— У нас уже есть опыт уничтожения бакенов.
— Да, и враг знает о наших приемах. Он подготовится. Из этой миссии возврата точно не будет.
— Значит, такова судьба. — Ты готова умереть?
— Нет, черт возьми! Но я готова позволить умереть всем вам.
— Спасибо, — кисло улыбается Флэнаган.
Он не знает, как быть с фактором растяжения во времени.
— Все дело в растяжении во времени, да? — спрашиваю я. Флэнаган очень долго не отвечает.
— Я знал, — говорит он наконец, — что рано или поздно ты об этом догадаешься.
Наливаю себе. Вместе с Флэнаганом мы потягиваем напитки и лелеем собственное ничтожество.
Каждый раз, как пираты изобретают новый способ ведения боя, проходит десять — двадцать лет (субъективного времени), прежде чем им снова представится возможность его использовать. На Земле успевают минуть все шестьдесят, а то и восемьдесят лет.
— Против тебя действуют эффект растяжения во времени и большие расстояния. Пока ты летишь от одной звезды к другой, у врага имеется в запасе полвека, чтобы вычислить твой следующий ход и продумать контратаку.
— В яблочко.
Каждая битва записывается системами слежения кораблей и моментально передается на Землю через бакены. Один раз Флэнаган применил бомбу из антивещества — в следующем бою РД использовали сеть против таких бомб. В битве на Кембрии Флэнаган захватывал мозг доппельгангеров, теперь же иное управление андроидами возможно только с Земли.
— «Большой взрыв» ты больше не используешь, — говорю я. — Ему найдут альтернативу.
— Даже если не найдут, я такую бомбу больше взрывать не стану. Нечего засирать родную галактику!
— Справедливый довод. Но как ты собираешься уничтожить Корнблатский бакен?
Флэнаган бросает бокал о стену, но посуда не разбивается, а только отскакивает. Вместо драматического эффект вышел комический. Флэнаган явно раздосадован.
— Уничтожим — так уничтожим, нет — так нет, — говорит он.
— И это твой план?!
— Это план «А». — В голосе нотки уверенности, хоть капитана по-прежнему гложут сомнения.
— Каков же план «В»?
Флэнаган пристально смотрит на меня. Воздух между нами начинает дрожать и рябить, и мне чудится, будто Флэнаган — пустынный мираж, каких я не видела очень-очень давно. Уж не вернулся ли к нам Алби, эта огненная тварь?
Затем воздух словно бы уплотняется, принимая форму буквы «П». Она висит над полом, мерцая и подрагивая. Мне отвечает сам воздух!