Ничейный космос - Филип Палмер

У меня чувство, будто я вместе с кораблем растворяюсь в пространстве. Мое судно мчится на околосветовой скорости, солнечный парус ловит порывы солнечного ветра, и тот несет нас вперед. Сенсоры следят за температурой и уровнем космической радиации, система калибрует ускорение, а мои глаза жадно всматриваются в игру спектра, на который распадается солнечный свет. Я перевожу взгляд на приборы, потом опять — на обзорный экран; вновь — на приборы… Чувствую, как нас подгоняют порывы солнечного ветра… нет, «солнечного ветра» повторилось три раза, сотрем. Пишем: потоки пульсирующих фотонов бьют в мои плавники, и солнце, желтый карлик, обжигает мне щеки

Лена, у нас гости.

и обнаженные руки, прижатые к подлокотникам кресла силой ускорения. Ах!!! Тлеющая рана в пространстве, желто-красный ожог, безумный сгусток фотонов — вот что такое звезда D43X. Это солнце, удаленное на четыре тысячи световых лет от центра галактики. Вокруг него вращаются одиннадцать планет. Дьявол, ну и громадина! Окружено поясом, астероидов, как Сатурн. Захваченные в плен гравитацией звезды, осколки небесных тел сверкают в безжалостном желтом свете. А я несусь им навстречу,

Лена, пора выходить.

рискуя кораблем, собственной жизнью — лечу к вращающимся с немыслимой скоростью астероидам, а в это время гравитация солнца, будто голодный рот, засасывает нас.

Я обрубаю связь.

а ты ни хрена не делаешь, чтобы…

Шучу, я ведь не смогу обрубить связь. Доступ к системе записи — у тебя. Расслабься, Лена, мне нужна твоя помощь.

Зато ты мне не нужен. Сам разбирайся. Не прерывай больше поток моих мыслей — они записываются в дневник

Я подредактирую.

Но это мое — мое видение, моя поэзия, неизбежный…

Лена, корабль, который к нам приближается, — он не зарегистрирован. Что, если это злодеи? Тогда — все, Лена. Прощу, помоги, я не справлюсь один. Помоги. Оборви запись, Лена, и вернись на мостик. Я боюсь.

Да разгребись уже сам как-нибудь. Ты же разумное существо!

— Следи за ее ходом.

— Огибает солнце.

— Вот это детка! Быстра-то как, обалдеть!

— Она у нас в руках.

— Выстрелим по ней из плазменной пушки, — говорю я. — Далеко, не попадем.

— Нет, продолжай, — говорит Джейми. — Кроши камень. Зажжем небо, чувак.

— Так и быть, крошите камень, — велю я.

— Есть, — говорит Гарри. — Бу-ум!

Астероид взрывается, и черную пустоту озаряет свет. Я веду корабль прямо в огонь; так больше никто не сумеет — провести судно сквозь облако пламени. Выйдя по другую сторону ревущего шара, замечаю яхту — она все так же плавно маневрирует между астероидами.

— Она не убегает?

— Не убегает, — говорит Брэндон.

— Тогда надо быть осторожней. Переходим в режим стелс, — говорю я.

— На нашем корабле этот режим не предусмотрен, кэп.

— Знаю. Я имел в виду, что лететь надо тише. Не орите тут.

— Есть, кэп. Будет исполнено, кэп.

— И камней больше не взрывайте.

— Но тот камень взорвали по вашему приказу, кэп.

Мой взгляд прикован к монитору. Членов команды узнаю по голосам: Брэндон разговаривает баритоном, проглатывая слоги; Роб — с акцентом жителя Юга Галактики; Аллия — мелодично, будто песню поет, Джейми лопочет, словно ребенок. Кэлен сидит в двигательном отсеке и общается с нами по рации. А вот Алби…

— Она с-сссейчас-ссе мечтает, кэп, — говорит Алби.

— Знаю.

— Ее-ссели подойти ближе… — Торпеды! В нас стреляют!

Бум, бу-ум! Мои руки порхают над пультом управления — увожу корабль из-под обстрела, а торпеды тем временем сбивает наша плазменная пушка. Лж-шш, пж-шш, пж-шш!.. Торпеды гибнут одна за другой. В открытом бою этой яхте нас не одолеть. Потенциала ей хватит, чтобы уничтожить боевой корабль, но мы-то побольше будем — мы мегабоевой корабль. Идти против нас — все равно что перед бульдозером шпагой размахивать.

Продолжаем увертываться от торпед, яхта не прекращает стрельбу. Наверное, она на автопилоте, вот только автопилоты сражаться-то не умеют.

— Почему она просто не скроется?

Яхту можно взять в плен, топлива хватит. А можно взорвать — запустим в нее водородные бомбы. Однако яхта — произведение искусства: солнечные паруса огромны, как маленькая планета, и при этом почти невесомы, толщиной всего несколько нанометров; двигатель на ионной тяге. По сравнению с навигационным компьютером яхты наша система управления — груда бесполезного лома. Пилоту яхты достаточно отдать мысленный приказ «Бежим!», но такого приказа он не отдает. Пилот не бежит.

— Может, на борту все мертвы? — говорю я. — Наверное, это корабль-призрак.

— Было бы славно, — отзывается Брэидон.

— Она обречена скитаться в эмпиреях. Навеки…

— Что значит «в эмпиреях»? — спрашивает Роб.

— Мы сейчас плывем в эмпиреях, н-на, — говорит Джейми.

— Вселенная, пространство. Можно космос назвать эмпиреями, — объясняю я.

— Так бы сразу и сказал, — обрывает Роб. — На хрена убивать мозг непонятными, ненужными словами?!

Яхта медленно разворачивается по широкой луге. Пилот, наконец, решает спасать судно. Двигатели включаются, солнечные паруса начинают мерцать — в мелкие ячейки своих сеток они ловят фотоны, каждый из которых, словно бесконечно малый порыв ветра, толкает судно. Фотоны попадают в ловушку темного состояния паруса, одного из искривленных измерений. А когда парус под их давлением начинает вибрировать, их выбрасывает обратно в наше пространство не искривленных трех измерений. Фотоны будто выстреливают в парус дротиками энергетических импульсов, и на несколько коротких секунд яхта разгоняется до 0,99 световой скорости. Временами — благодаря эффекту квантовой случайности — яхта движется сразу на двух скоростях: быстро и медленно.

Эти две скорости заставляют судно скакать — оно то пропадает, то вновь материализуется, покрывая километры пространства за время, которое лишь с огромной натяжкой можно назвать «чуть дольше, чем мгновение ока».

— Горящий мусор, раз, два, три…

— Четыре, пять, шесть…

— Семь, восемь, девять…

— Десять, одиннадцать, двенадцать…

Мы забрасываем кассетные бомбы с таймером — они ложатся точнехонько по курсу следования яхты. Она мерцает — скачок, — вновь материализуется. Взрыв — и парус яхты сминается; нарушен тончайший баланс.