А мне было все равно.

— Создатель — это тот, кто дарит жизнь, и они заслуживают так называться гораздо больше тебя. Сейчас на алтаре лежит Сера, наша одногруппница, а ты собрался порубить ее на куски и извлечь кровь.

— Мне жаль, что ты такого мнения обо мне, — скривился Шар.

— А почему на этом алтаре не я? — спросила мучающий меня вопрос.

— Я привязался к тебе как к сестре и не мог пожертвовать тобой. Когда-то мой предок создал этот артефакт и отдал жизнь, чтобы он получил начальную силу и долгие годы накапливал еще до полной активации. За это время наш род пропал, отец перешел в другой, взял фамилию жены и готовил меня к моей миссии.

— Он же использовал тебя, — тихо заметила я.

— Он предоставил мне выбор, и я выбрал правильно. Разве ты не видишь, нашей реальности нужна только сильная кровь?

— Это ты еще ничего не видишь, раз тянешься к прошлому. Ты позабыл о том, что есть будущее. А то, что я бастард, тебя не смущает?

— Ариадна, ты так ничего не поняла. Кровь первородных создателей сильнее всего! Ты же не думаешь, что такая талантливая просто так? Ты можешь быть плоть от плоти своих матери и отца, но душа и магия у тебя первородного создателя и тут уж ничего не поделаешь.

— Что ты… — нахмурилась я, стараясь осознать сказанное.

— Те, что получили дар по прихоти природы, они слабы и внутри, и магически, обычно или растягивают силу на всю жизнь, или совершают один талантливый поступок, всегда следуют правилам и готовы подстроиться. И только в потомках первородных есть истинный стержень, великий огонь, непокорство и порывы на великие творения. На невозможное, в конце концов. И этого не изменишь.

— А может, те, кто способен на невозможное, попытаются?

— Ты ослабеваешь, Ариадна, — заметил Шар. — А Фаранар позволяет тебе меня забалтывать, думая, что я не замечаю этого. Но вашей подмоги все еще нет, они, видимо, до сих пор подбирают ключ.

А я вспомнила то, о чем мы забыли: мы же не отправили им самое главное!

— Ты не знаешь одного, — тихо сказала я, чувствуя, что сеть тает.

И вытащила шпильку из волос.

— Чего же?

— Наше знакомство и позже возникшая крепкая дружба проложили между нами ниточку, практически связали. А затем, когда я столкнулась с тобой в коридоре после первого убийства, связь окрепла, после я чувствовала тебя на протяжении всего этого времени. Все твои извращенные чувства и желания.

Заколка в моей руке трансформировалась в кинжал.

— И так получилось, что я хозяйка того артефакта, что может тебя убить.

Я видела, как Шар спустился с возвышения, направляясь как Фаранару, мне стало страшно за мужа.

— Но ты не сможешь, — развернулся ко мне убийца.

— А ты так и не понял — у нас истинная и очень сильная связь, — сказал супруг, и я почувствовала, что кинжал исчезает из моих рук, появляясь в руках Ниркора. — А значит, и я могу воспользоваться магией Ариадны.

Друг резко развернулся, и кинжал сам вошел ему прямо в сердце, неся возмездие, для чего и был предназначен, и ведомый сильным магом, у которого есть внутренний стержень.

Шар посмотрел на меня и успел шепнуть Фаранару: «Береги ее», прежде чем жизнь ушла из него в артефакт и бездыханное тело упало на пол.

А Ниркор, освободив дрожащую жертву, накинул той камзол на плечи и велел ждать подмогу. Затем, приблизившись ко мне, подхватил меня на руки и понес к лестнице.

— Спасибо, — шепнула я.

Он понял: я бы не смогла сама направить артефакт.

— Всегда, — смогла разобрать я, прежде чем сознание покинуло меня.

Силы действительно закончились.

***

Пока я и несостоявшаяся жертва ритуала пребывали в лечебном корпусе, по делу убийцы активно велось расследование. Время, что прошло между моей догадкой и нападением Шара, дало следователям возможность, запуская дезинформацию, вычислить всех, кто причастен к убийствам.

И пока ректор ругался с лекарями, желая окунуть меня в источник силы, Графт и все ведомство его отца бросило свои силы на отлов создателей, преступивших закон.

Кошмар! Это же против нашей природы.

И пока я, практически восполнившая баланс жизненных сил благодаря источнику, терпеливо сносила осмотры лекарей, мой супруг вместе со всеми распутывал до конца этот клубок загадок, находя ответы и проверяя догадки.

Поэтому когда меня наконец выпустили из лазарета, решив, что мне можно жить нормальной жизнью, я сразу же отправилась к любимому мужчине, ужасно соскучившись. Он был в разгар учебного дня в своем кабинете, и там же обнаружился Диан Графт.

Неудобно было выражать свои чувства при посторонних, но не было сил сдержаться — и я, едва войдя, бросилась в раскрытые объятия.

Поцелуй получился долгий, сладкий и будоражащий более страстные желания.

— Я вам не мешаю? — откашлявшись, спросил контролер.

Ниркор не отпустил было отшатнувшуюся меня, а сел и, усадив меня на подлокотник своего кресла, обнял за талию.

— Он просто завидует, — констатировал супруг, успокаивая мое смущение.

— Конечно, — подтвердил его друг. — Я же еще не нашел свою половинку, а ты дразнишься. Но наверное, мне надо оставить вас наедине, чтобы вы… пообщались?

Я покраснела от столь явного намека. Но, пробыв вдали от мужа два дня, действительно была готова наброситься на него. И не только с плотскими желаниями. Я истосковалась душой.

Во взгляде Ниркора были видны похожие чувства. Однако прежде мне хотелось узнать до конца одну историю и отпустить все случившееся, пережив ее.

— Расскажете, что было, пока я находилась в лазарете?

Мужчины переглянулись.

— Тогда мне стоит начать сначала, — заметил Графт. — Чтобы добраться до истоков этой истории, нам нужно вернуться на несколько тысяч лет назад, когда еще существовал род Герэн. Сильный, хороший род, с достойными представителями, которые создавали миры и приносили много энергии нашей реальности. Когда все изменилось, сказать сложно. Мир становился другим, а древний род держался за старые условности.

Это я еще помнила по рассказу Шара, только немного под другим углом.

— Многие тогда были за то, чтобы рождавшихся в простых семьях создателей брали в академию и учили творить. Идея вливания новой силы была хорошей. Но Герэны были против. И тогда один из них начал совершать убийства, чтобы продавить свою идею. Это против нашей природы: мы должны создавать жизнь, а не отнимать ее. Даже деструкторы разрушают заготовки только частично, чтобы мир восстановился снова более сильным и жизнеспособным.

Я слушала Графта внимательно, даже жадно, стараясь увидеть для себя полную историю без догадок и прикрас.