Змей отмел ее попытки разделить вину:

– Марьян мне доверил его охранять! А я расслабился, герой!

Но торговец, когда они вернулись, отреагировал совсем по-другому.

– Может, оно и к лучшему, – сказал он. – А то моро́ки с ним! Столько уже от него натерпелись! Того и гляди, укокошит кого-то или друг на друга натравит.

Между тем вернулись Кван с Третьим. Узнав, что случилось, оба тоже не сильно расстроились. Кио только пожалел, что не сам его убил.

– А где ж твоя награда, Третий? – спросил Музыкант, видя, что руки у того пусты.

– Награда при мне, – успокоил тот соклановца. – При случае, может, расскажу.

Музыкант только загадочно улыбнулся.

Затем все собрались у могил. Ребят решили похоронить в земле, по старому обычаю, – Кван сам предложил закопать их тут. Прощальные речи никто говорить не умел. Потому каждый сказал от себя пару добрых слов, почтили память погибших молчанием, засыпали землей – и засобирались в дорогу.

– А как же наши со Змеем награды? – спросил Музыкант у Марьяна.

– База выстоит – я вас обоих награжу, – пообещал торговец.

– Ну, пока вы собираетесь, я бы еще одного одарил, – сказал Кван. – Который тут касанием убивает?

Змей не сразу ответил. Не привык он еще так открыто заявлять о своих способностях.

– Да ты не бойся, плохого ничего не сделаю, пойдем.

И парень двинулся вслед за Мастером полей.

– У Лао учился? – спросил Кван, когда они остановились недалеко от края воронки.

– Откуда ты знаешь? – удивился Змей.

– Разве я на ханьца не похож? – повернулся к нему тот и еще больше сощурил глаза.

Это выглядело забавно.

– Знавал я его. Хороший был Мастер, но не чета мне, – продолжил Кван.

– Почему это? – вспыхнул Змей, для которого подобное заявление звучало оскорбительно.

– Потому что он старым миром жил, а я в этом, в новом, живу. Потому-то и меня в свое время «воронцы» выгнали. Правда, не по «Коридору», а так, в ворота. Мои грехи они посчитали не очень тяжелыми. Только я и сам был рад. Все вокруг изменилось, и мы, люди, если выжить хотим, должны меняться.

Слова, сказанные стариком, повторяли то, что Змей сегодня уже слышал. Из уст генерала. О чем он тут же сказал Мастеру полей.

– Вот, видишь, он только сейчас это понял. И какой ценой? – усмехнулся Кван. – А я давно говорил – чтобы мир вас не отвергал, меняйтесь вместе с ним.

– И как это связано с тем, что ты меня хотел наградить? – спросил Змей.

– А так – тебе здесь больше других должно быть понятно, что нужно меняться.

– Я и так измененный, – хмуро усмехнулся парень.

– Так-то оно так, – почесал голову старый ханец.

Потом подвел Змея к кромке кольца Полей Смерти.

– Вот погляди, – указал Кван на маленькую Мертвую зону впереди.

Парень сразу почувствовал ее, как только может почувствовать живое существо свою родственную душу. Мастер полей продолжал:

– Эта зона молодая, слабая и неразумная. Не всякий раненый в ней смерть примет. Потому как все в новом мире разумом обладает, но не сразу его обретает. А вырастет такая кроха, заматереет, станет не только за свежую кровь взыскивать, но и давние обиды припоминать. Выстрелишь ты, скажем, по своему врагу, уйдешь ненаказанным. А спустя год пройдешь по тому же месту, тут Мертвая зона с тебя и спросит. А может, и забудет – тоже по-всякому бывает, как и у людей.

Кван хитро посмотрел на Змея – понял-нет?

– Ты хочешь сказать, что мои способности… – призадумался парень, – они тоже развиваются, и ими можно научиться управлять?

– Ну тебя же Лао научил управлять телом? Дыханием? Мыслями?

Змей призадумался. Логика в словах Мастера полей была.

– Но почему Учитель никогда не упоминал, что это тоже можно контролировать?

Кван вздохнул.

– А может слепой от рождения научить зрячего цвета различать? – опять ответил наводящим вопросом Кван.

– То есть потому, что сам не умел? Научи тогда ты! – без обиняков обратился к нему Змей.

– Я много знаю, но я такой же слепой, как твой Учитель, – покачал тот головой. – У меня нет твоих способностей, значит – нет твоего Знания.

– Что же мне делать? – спросил Змей.

– То, что делали все первые, – ответил Мастер полей.

– То есть?

– Искать и находить ответы самому, – объяснил Кван. – Таких, как ты, раньше не было. Никто не скажет тебе, как управлять той силой, которой ты наделен от рождения, потому что никто не чувствовал ее в себе. Но ты же воин?

Змей кивнул.

– А любой воин изначально – охотник. Охотник за своими страхами, слабостями и ошибками. Вот и выслеживай себя, подмечай все изменения, учись управлять тем, что дано тебе природой.

Конечно! Как Змей сам этого не понял? Учитель показал ему Путь и все сложности, которые на нем встречаются. У каждого этот Путь свой, но тот, кто смог пройти по одной дороге, знает, как можно идти по тысяче других.

– Спасибо, Мастер! – поклонился Змей Квану.

Тот улыбнулся и поклонился в ответ.

– Вот и еще одного отблагодарил, – удовлетворенно сказал он и тут же скис, обратив внимание на свою бутыль. – Ох-хо-хо! А Музыканта вашего я уже раз одаривал. Так что, думаю, не в обиде он.

Они повернули назад. Стоящие возле самоходки маркитанты махали им руками и кричали, потом запрыгнули в машину и поехали навстречу.

– Наверное, пора, – сказал Змей. – Вон как торопятся.

– Да нет, парень, – остановился Кван. – Тут в другом дело.

И старик ткнул пальцем на противоположную сторону кратера. Там снова показались нео. Только в этот раз они уже прошли внутрь кольца полей и стремительно спускались по склону кратера.

– Это за мной, – спокойно сказал Мастер полей.

Он потянул Змея обратно.

– Ты вот что, – сказал Кван, скидывая свою куртку, – друзей своих береги! Хорошие они у тебя. Таких друзей у тебя никогда больше не будет. Слышишь меня? Никогда!

– Да я слышу, слышу! – уверил его парень. – А зачем ты раздеваешься?

– А? Зачем? Так и ты раздевайся, в мое оденешься.

– Чего вдруг? – не понял Змей.

– Чтобы муты подумали, что я – это ты, а ты – это я. Тогда у меня будет время уйти.

– Хорошо! – согласился парень, меняясь одеждой.

Правда, тесновата оказалась «олива» Мастера полей – тот все-таки поменьше и поу́же в плечах. Но чего не сделаешь, чтобы помочь? Тем более что одежда Змея после ночного сражения превратилась в окровавленную рвань, и ее было не жалко.