Они долго беседовали об астрономии. Хассил являлся неисчерпаемым источником знаний, и старый граф задавал вопросы, которые доказывали, что он извлек самое ценное из своих весьма посредственных астрономических приборов и древних книг. Акки, в основном, молчал, слушая и наблюдая.

Чем дольше продолжался этот визит, тем больше ему казалось, что почтенный старец пришел поговорить не об астрономии, как бы она его ни интересовала, а совсем о других делах. Акки умело перевел беседу на Берандию, затем на герцога и, как только представился случай, с самым невинным видом спросил:

– А кто эта ужасная Анна, о которой герцог вчера упомянул мельком? Его жена? Любовница?

– Что вы, что вы, сеньоры! Это его дочь, моя крестница, самая прелестная дьяволица, какую могла породить человеческая раса! Вам с ней, вероятно, придется трудно. По сути, это она управляет Берандией, а не герцог.

Внизу, во дворе, раздались крики, и, затмевая солнце, на замок пала огромная тень. Все трое бросились на террасу башни.

Очень низко и очень медленно над городом проплывал гигантский эллипсоид. Его металлический корпус сверкал на солнце, а на носу новатеррианскими буквами, не слишком отличными от древнего латинского алфавита Земли, сияло название звездолета: «Ульна». В замке царила паника. Солдаты бегали туда-сюда на своих боевых постах, втянув головы в плечи, словно опасались падения этой громадины, и выпускали в небо напрасные стрелы. Установленный на одной из башен стреломет-скорпион метнул четырехлопастную стрелу, – звонко ударившись о корпус судна, та отскочила в сторону.

– Скорее, граф! Скажите стражникам, что бояться нечего: ни им, ни замку ничто не грозит! Просто мой звездолет решил навестить нас, прежде чем отправиться куда-то с исследовательской миссией. Стрелы против него бессильны, но мне будет жаль, если кого-нибудь ранит в результате рикошета.

Роан стоял на террасе с разинутым ртом.

– Какая же это цивилизация, – пробормотал он наконец, – если она может строить такие чудовищные звездолеты!

И он бегом бросился к стражникам.

– Ну вот, – сказал Акки. – А мы еще ломали голову: какой идиотской шутки нам следует ждать от Элькхана? Теперь знаем: мало того что опоздал на день, так еще и пролетел над самыми крышами! Но какой же все-таки прекрасный пилот!

Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее «Ульна» набрала высоту и исчезла в синем небе. Вернулся запыхавшийся Роан:

– Открою вам одну тайну, которая может – если об этом узнают – стоить мне жизни. Даже герцог не защитит меня. Я доверяю вам ее потому, что думаю: она сможет повлиять на ваше решение, и вы выкажете к моему народу больше благожелательности, чем, возможно, намеревались. Не отрицайте, сеньоры. Я знаю, что вы беспристрастны, но, хотя я не могу читать ваши мысли, я чувствую, что вы презираете этот народ.

– Да нет же, граф, мы его вовсе не презираем!

– Нет, сеньор Акки, презираете! И он, до известной степени, заслуживает вашего презрения. Берандия – это неудача, провал. О! Я отнюдь не обвиняю наших предков. Они сделали все, что могли, в этих сложных обстоятельствах. Но, как вы и сами сказали, эту стадию псевдофеодального развития нам давно уже следовало пройти! Однако знать, состоявшая вначале из лучших людей, самых мужественных, самых умных, если и не самых порядочных, но и такие среди них встречались, все глубже погружалась в болото своих привилегий и своей рутины. Из умственной лени мы продолжали участвовать в общественных ритуалах, в которые уже не верили. А самые просвещенные дворяне из холодного расчета решили, что простой народ следует держать в невежестве. Затем, совершенно сознательно не делалось никаких усилий, чтобы завершить эту нескончаемую войну с васками. Кроме того, среди берандийцев искусственно разжигаются ненависть и презрение к бриннам. Возможно, вам уже рассказывали, что несколько месяцев назад три раба-бринна набросились на женщину и перерезали ей горло? Это случилось в Боклере, маленькой деревушке в нескольких километрах отсюда, когда уже стемнело. Свидетелей злодеяния не нашлось. Убийцы-бринны вроде как сбежали в соседний лес. Так вот, правда в том, что этими «бриннами» были три юных пажа в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет, покрытые зеленой краской. Женщина сопротивлялась, и они ее убили. Случайно так получилось, что эти пажи, прилично подвыпив, начали хвастаться своими «подвигами» в небольшой таверне моего графства, где ужинал один из моих стражников. Я распорядился схватить их под каким-нибудь предлогом и повесить… Я неоднократно просил герцога Берандии – его отец был одним из ближайших друзей моего детства – освободить бриннов от рабства, как это сделал я в Роане. В сущности, он разделяет мои взгляды, но слишком слаб душой и кроток, пусть и отважен, а партия его противников слишком могущественна. Время от времени на границе загорается какая-нибудь ферма. И тут же говорят, что это васки или «зеленые», как здесь называют бриннов. Порой так оно и есть, но однажды я неожиданно примчался на берег Соленых болот и собственными глазами увидел бойню. Дом пылал, крестьяне все как один лежали во дворе мертвые с перерезанным горлом, а в тени деревьев метались силуэты с боевыми шлемами бриннов. На нас обрушился град стрел с каменными наконечниками, мои лучники ответили. И когда поле брани осталось за нами, в чаще мы нашли лишь следы красной крови!

– Кто же возглавляет эту партию войны? – спросил Акки.

– Официально – Онфрей де Неталь. Молодой дворянин, умный, дерзкий, довольно начитанный, хотя и плохо воспитанный, популярный среди простолюдинов, которых он осыпает щедротами. Но я боюсь, что в действительности во главе этих молодчиков стоит моя крестница – герцогиня Анна.

– А кто же глава партии мира?

– Был бы я… если бы у нас была партия мира! Но нас всего пятеро, слышите, пятеро во всей Берандии, по крайней мере среди более или менее влиятельных людей! Герцог, граф де Хаве́р с сыном, Бушран и я. Но тот же Бушран слепо верен Берандии: права его страна или нет – это его страна! Как знать, возможно, мы найдем хоть какую-нибудь поддержку среди изгнанников?.. Однако среди них есть не только честные и достойные люди, но и настоящие бандиты! Короче говоря, сеньоры, ваше предложение наверняка отвергнут. Наших молодых дворян не интересует вселенная, где они будут поставлены в один ряд с бриннами или другими гуманоидами. Вполне вероятно, это предложение оскорбит их. Его светлость и я сделаем все возможное, но ни на что не надейтесь. Просто помните: наш народ не хуже других. Он получил неважное воспитание и теперь сгибается под грузом предрассудков, которые существовали еще на Земле, более пятисот лет назад, совсем в другую эпоху. Прошу вас, сеньоры, не уничтожайте мой народ!

– Не беспокойтесь, граф: вашим людям нечего опасаться. Народ, в котором сохранились благородные сердца, вроде вашего, не заслуживает аннигиляции. В том случае, о котором упоминал Хассил, все обстояло совершенно иначе. Раса, которую мы приговорили, была могущественна и опасна и уже успела уничтожить три других человечества.

– Благодарю вас, сеньор Акки. Я знаю, что юная герцогиня попросит вас зайти к ней завтра. Вы молоды, она очень красива и умеет быть обворожительной. Будьте начеку! Но если дело обернется худо, постарайтесь ее все-таки не трогать. Она была моей воспитанницей и лишь три года назад вышла из-под моего влияния. Если бы она осталась со мной подольше, то, возможно, была бы сейчас совсем другой.