“Ага. И в итоге готовится к разводу, — продолжал донимать внутренний голос. — Так же хочешь?”

Нет, двух распавшихся семей среди правителей Фитоллии ему хватит. Кеннет поцеловал в щёку спящую Хельду, ответил на её сонное “ты куда”, что скоро вернётся и потянулся за штанами. Медведи сами из логова не вылезут и сдаваться Клану Смерти не захотят. Пора думать, что с ними делать.

В клановый дом он перенёсся порталом. Кивнул Галии, что посмотрит почту и попросил не беспокоить его ближайший час. Шкатулка была на удивление практически пустая. Сверху лежал доклад разведчиков о ситуации рядом с логовом. Ради двух слов “всё тихо” Шеар не стал беспокоить главу клана вызовом через зеркало. Так же поступил Пруст. Разве что его письмо было немного длиннее.

“Лин Делири, спешу сообщить, что герцог Аринский утром вернулся во дворец. Собрал вещи, оставил записку жене и уехал в съёмный дом на окраине столицы. Значимых последствий для управления королевством пока нет. Ссора не выходит за пределы спальни супругов”.

— Оптимистично, — фыркнул Кеннет.

Судя по вчерашнему настроению Аринского, это затишье перед бурей. Но сегодня проблемы его семьи подождут. Паучиха должна встретить ближайшую ночь в подвале кланового дома. Хватит с неё обычных цепей. Рикон признался на допросе, что у Плиния рука не поднялась уродовоть женщин Элезии медвежьей формой. Потомственная аристократка даже причёску бытовой магией поправить не могла. Хоть один плюс в том, что иномирцев тут не ждали сами боги.

Глава клана убрал доклад Пруста в стол и тут же пришло ещё одно письмо. Стана не изменяла себе. Дорогая бумага и герб Фитоллии на сургуче.

“Нэт, перенесись во дворец, пожалуйста. Ты мне нужен. Я не понимаю, что происходит. Дамиан собрал вещи и ушёл, сказав, что ты всё объяснишь”.

— Ар-р-ринский, — зарычал Кеннет. — Подставил всё-таки.

Разбираться ещё раз с тем, что было двадцать лет назад совершенно не хотелось. Тем более, что во дворце заинтересованных ушей намного больше, чем в кабаке “У толстого Джо”. Сплетни разлетятся по королевству со скоростью ветра. Но и оставлять без внимания тот факт, что Мари стёрла память по приказу Станы нельзя. Законами подобное вмешательство не регулировалось, но будь жена Урила мужчиной, непременно получила бы в морду.

“Хорошо, сейчас буду”, — коротко написал глава на первом попавшемся под руку клочке бумаги, снабдил адресом получателя и засунул в шкатулку.

Может, ведьма ему скажет правду, раз уж собственному мужу не захотела.

Место встречи во дворце обескураживало. Словно махнув рукой на остатки репутации, Верховная позвала Кеннета в свои покои.

“Прямо в спальню, — мелькнула мысль. — Ну, а почему нет? Пусть там, где всё началось, всё и закончится”.

Однако слуга привёл главу клана в гостиную. Стана сидела в кресле, вглядываясь в огонь камина и сжимая в руках белоснежный платок. Прозрачный пеньюар накинула поверх ночной сорочки, смущая присутствующих мужчин глубоким вырезом.

— Ты пришёл, — выдохнула Верховная и обернулась. — Я думала, пошлёшь в бездну. Как Дамиан.

Слуга тихо исчез, а Кеннет встал ближе к креслу.

— Как я могу? Если верить тому, что я видел под венцом, то у нас с тобой общая дочь.

Стана выронила платок. Красные заплаканные глаза округлились.

— Ты сошёл с ума? — хрипло спросила ведьма. — И кто из моих девочек с кровью Делири? Бояна или Велена? Или я незаметно для всех родила третью дочь?

— А ты тоже не помнишь? — не удержался от язвительного тона глава клана. — Двадцать лет назад, когда я приходил к тебе пить самогон, кто-то стёр мою память. Я верил, что ничего не было. Поговорили и отключились. А то, что на утро проснулись голые и в одной постели — чистой воды недоразумение.

— Делири, — простонала она. — Я отлично всё помню! Той ночью мы целовались. Пьяные до полного сумасшествия. Мы даже добрались до кровати, но большего не случилось. Меня замутило, и я убежала в уборную. Когда вернулась, ты уже храпел на моей подушке. Ни сил, ни желания будить тебя я в себе не нашла. Поэтому мы проснулись в одной постели. И да, я до сих пор стыжусь своей слабости.

Ведьма всплеснула руками и умоляюще посмотрела на Кеннета.

— Я была молода и пьяна. А ещё бесконечно сомневалась в своём выборе. Ты и сам знаешь, как у нас с Дамианом всё было не просто. Началось с проклятия и лжи, а закончилось подозрениями в неверности. Всё правильно. Не бывает безусловной любви и идеальных пар. Но глупые девочки продолжают верить в сказку. Будто появится в жизни мужчина, который защитит от всего на свете. И любить будет просто так. Потому что по-другому не может.

Всхлипнув, она приложила платок к губам и отвернулась. Тяжело было выворачивать душу наизнанку, но Кеннет и сам чувствовал сожаление в каждом её слове. Столько лет мечтал услышать “прости, я ошиблась”, и что теперь? А ничего, кроме застарелой горечи. Прошлого не вернуть, судьбу не исправить.

— Чем я сейчас могу тебе помочь?

— Перемотай время на двадцать лет назад, — Стана судорожно вздохнула. — Или верни венец правды. Твои головорезы его сломали, судя по всему. Алкоголь не настолько хорошо блокирует воспоминания. Артефакт тёмных должен вытащить их наружу, даже если ты выпил цистерну самогона.

— Там пусто, — нахмурился Кеннет. — И если Мари здесь не причём, значит, со мной работал кто-то другой. Вопрос — зачем? Спрятать то, чего и так не было?

— Я не знаю зачем, — ответила ведьма, поджав губы. — Не вижу смысла. На утро меня снова тошнило. Да так сильно, что я пошла к лекарю. Он сказал: “Поздравляю, вы беременны”. Мы с Дамианом до свадьбы уже два месяца жили вместе. Бояна зачата от него, никаких сомнений быть не может. Но лин великий инквизитор помешался на ревности. Мне кажется, он разочаровался, что я не стала домашней хозяйкой. Продолжила быть ведьмой, а Дамиан так надеялся укротить мой характер. И вот он назначил виноватого. Главу Клана Смерти, привязанного ко мне клятвой меча. Прости, Кеннет, мы оба тебя использовали. Аринский видел в тебе причину краха своих надежд на счастливую семейную жизнь, а я искала защиты.

Он молчал, постукивая кулаком по резной спинке кресла. Прошлое, как разбитое зеркало, звенело осколками и складывалось в новый, причудливый узор. Но стоило отдать должное Стане, она никогда не была настолько откровенна. Словно замерла у последней черты, и, потеряв надежду, открывала сопернику все карты.

— Я защищал бы тебя и без клятвы, — глухо ответил Кеннет. — Любить перестал, но что-то большее, чем просто дружба осталось. Давай закроем эту страницу. Я поговорю с Дамианом, когда он остынет…

— Нет, — качнула головой ведьма. — Не надо. Теперь его очередь делать выбор. Искать во мне живого человека, а не красивую картинку. Понимать, что я могу ошибаться и решать, может ли он это простить. Если вернётся, я открою ему двери. А пока буду сидеть здесь и смотреть в огонь. Где-то там есть ответ, чего в нашей любви было больше: правды или детских иллюзий.