— Уже нет, — Кеннет рассеяно перебирал пряди моих волос. — Рикона убили как только сняли с головы венец. Иначе он обратился бы в человека и сбежал. В медвежьей шкуре его держал только страх перед болью на пытках. А чтобы колдовать он нужен себе в первозданном облике. Мы не дали ему такой возможности. Надеюсь, Паучиха ещё верит в свою неуязвимость. Но времени у нас мало, атаковать нужно в ближайшие дни.

— Дикую ведьму тоже казнили на месте? — я поёжилась, вспомнив пытки в исполнении Ксанира. — Или её ждёт суд на совете?

— Суд Совета исключительно для членов клана. По нашим законам малышке приговор не нужен. Её поймали на месте преступления и даже под венцом допросили. Вина доказана полностью, любой воин может перерезать ей глотку. Но ты носишь фальшивый браслет и это не единственный нюанс ситуации.

Муж отпустил меня и сел на кровать. Я не привыкла видеть его таким разбитым, таким подавленным. Словно на широких плечах первого меча Фитоллии лежал неподъёмный груз.

— Артефакт тёмных вытаскивает всё, что может, — продолжил он. — Разведчики на допросе пытались размотать связь дикой ведьмы с иномирцем Плинием. Узнать, где он прячется. А вышли на заговор против Верховной. Деталей почти нет, одни обрывки разговоров, случайно подслушанных малышкой. Но она чётко помнит, что за свержение Станы отец Паучихи обещал отдать фитоллийские острова отступницам. Исполнить их давнюю мечту о своём ведьминском королевстве.

Я похолодела. Как спокойно всё-таки живётся, когда не знаешь, сколько интриг плетут в высшем обществе. Раньше самой большой проблемой было не попасться на мелких нарушениях закона при ведении дел. А теперь куда не поверни голову — государственные перевороты, угрозы войны и шпионские игры.

— Только этого нам не хватало, — я обняла себя за плечи. — И как отреагировала Верховная?

— Разумеется, захотела забрать малышку и выяснить даже то, чего она не знала, — Кеннет опустил голову и долго тёр ладонями лицо. — Я мог отказать. Законы клана выше фитоллийских, но в недавно подписанном федеративном договоре есть одно исключение. Когда речь идёт об угрозе территориальной целостности, о заговоре против действующей правительницы, то судьбу заключённого решает Совет Первых. И если я начну упираться. По-тихому удавлю дикую, как собирался, то Стана со злости начнёт копать. “К чему такая спешка?”

— И докопается до нашего “развода”, — закончила я мысль. — А там и до способа снятия клятвы недалеко.

— Вот именно, — кивнул муж. — Поэтому я сделал вид, что испытываю приступ верноподданических чувств. Отдал дикарку Стане для продолжения расследования, взял с неё письменное обязательство судить ведьму в том числе за покушение на тебя, а сам так и не придумал, что буду говорить в своё оправдание на совете клана. “Делири, — Кеннет явно спародировал кого-то из старейшин. — Объясни, как так вышло. Клятвы меча больше нет, а ты продолжаешь плясать под ведьминскую дудку?” А ведь им тоже нельзя рассказывать о твоём фальшивом браслете.

Да, проблема была сложная. С одной стороны — угроза слишком пристального внимания Верховной, а с другой — недовольство соклановцев. Мы и так взялись за реформы слишком рьяно. Народ возмущён изменениями, но терпит, потому что глава наконец-то показал свою силу. Вышел из-под диктатуры ведьмы, не потеряв обжитую за двадцать лет территорию. Если сейчас дать повод сомневаться в свободе и независимости Кеннета, то вспыхнет бунт. Сколько голов слетит прежде, чем воины успокоятся?

— Напомни, что клан входит в состав Фитоллии на основании федеративного договора, — неуверенно предложила я. — Дикую должен судить Совет Первых, ты в него входишь. Сможешь контролировать ход расследования, не нарушив при этом свежих договорённостей. Чем плохо такое дипломатичное решение? Преступницу казнят в любом случае. Стана ведь не помилует ту, что хотела отнять её власть.

Муж хотел возразить. Я по гримасе поняла, что прокручивает в голове будущие доводы старейшин. Но потом он цокнул языком и взял меня за руку.

— Ты права, родная. Буду давить на соблюдение федеративного договора. Поворчат и проглотят. Главное сейчас — разобраться с Паучихой и её отцом. Клан до сих пор на осадном положении, ты из дома не выходишь. Мне и двух покушений выше крыши, а приходится ждать третьего.

— Не Паучиха она, а Тараканиха. Невероятно живучая. Один двойник в зверинце чего стоит. Вывернулась же, — вздохнула я. — Как думаешь, стоит ли отложить праздник инициации, пока всё не уляжется? Мы пригласили много гостей. Это может быть слишком опасно.

— Нет, перенос праздника ударит по репутации, — покачал головой он. — Для всех дочь Плиния — не больше, чем предводительница головорезов из Бессалии. Если клан не в состоянии быстро с ней справиться, то грош цена нашему профессионализму. Так что придётся держать лицо и в ускоренном темпе брать логово медведей. А ты можешь, не забывая о безопасности, заказывать вино и согласовывать размещение гостей. Будут инквизиторы Аринского, несколько тёмных лордов вместе с Ильгертом, кессанийский принц и кто-то от Дартмунда. Уж больно старику понравилась идея посмотреть, как тренируются воины клана. Подозреваю, он мечтает что-то перенять у нас, натаскать свою охрану и отказаться от услуг наёмников. Ну пусть попробует.

— Пора за представление брать деньги, — проворчала я. — Кессанийский принц-то что забыл в Клане Смерти?

— Не поверишь, узнал, что я теперь свободен от клятвы меча. Почему бы не вернуть полезного вассала?

Ох, у меня голова закружилась. Столько монарших особ на один праздник, который я ещё даже не начала организовывать. А ведь нужно, чтобы всё прошло на высшем уровне. Дартмунд не должен отказаться от услуг клана, жених Велены просто обязан увидеть, что Кеннет достаточно силён для абсолютной свободы. Прибавим к тому инквизиторов, желающих доказать своё превосходство… Бездна!

— Ла-а-адно, — протянула я. — Мы с Иллаей займёмся этим сразу после обеда. А теперь, любимый, ложись спать. И я с тобой подремлю немного.

Кеннет не возражал против такого плана, поцеловал мои руки и потянул к себе на кровать.

***

Нервное напряжение не дало отдохнуть. Те несколько часов, что Кеннет смог урвать на сон, его мучили кошмары. Он видел Хельду, одетую, как оборванка. Жена прижимала к груди крошечную дочку и просила милостыню на площади перед бессалийским собором.

“Муж бросил, — шептала прохожим, не поднимая взгляд. — Завёл другую семью. У него теперь в доме одни ведьмы: Стана, Бояна, Велена. А я тут побираюсь. Не поскупитесь, люди добрые, одни мы с кровиночкой остались. Молочка бы купить, да хлебушка”.

Дыхание перехватило. Глава Клана Смерти проснулся и резко сел в кровати. Чувство вины грызло яростнее бешеной собаки. Заговорил вчера зубы Хельде, не признался, что может быть отцом Бояны. А жена не почувствовала ничего.

“Молодец, Делири, — бубнил внутренний голос. — Хоть где-то не облажался. Очередная угроза выкидыша вам с Хельдой не нужна”.

И всё равно трус. Отец не стал скрывать ребёнка Сандры от Иллаи.