— Ты не представляешь, что этот гад удумал! — всхлипнула подружка.

— Какой гад? И что удумал? Кто тебя обидел?

— Кто-кто. Крутов — вот кто, — вновь зарыдала Ларка, не в силах спокойно говорить о постигшей её беде. — Ты представляешь, эта сволочь отказалась остаться служить в училище. Трудности ему подавай. Настоящей армейской службы.

— Успокойся ты наконец и объясни толком, что случилось, — разозлилась Таня на бестолковость подруги.

— Что случилось? Катастрофа, вот что случилось! Я когда замуж собиралась за него идти, я думала — он нормальный человек, а не скотина и не полный дебил. А он, он…

— Как я поняла, Сережу твоего не оставляют в училище и посылают служить в другое место?

— Да его-то оставляют! А он, шизик несчастный, сам решил ехать служить к черту на кулички. И меня за собой тащит. Всё, прощай, квартира в городе. Прощай, нормальная жизнь. А я-то, идиотка, ему поверила, что все будет хорошо. Нет, не любит ок меня. Точно не любит. Так нормальный любящий человек не поступит. Звания, говорит, там быстрей получают, в этой Тмутаракани. Мне удобства нужны, а не его звания. Удобства! Ну что я там делать буду, в гарнизоне этом? Раз в месяц в клуб ходить, «Волгу-Волгу» смотреть?

— Так ты не хочешь ехать с ним? — без особого интереса спросила Татьяна.

— Не хочу. Но я поеду, я ему покажу, почем фунт изюма!

— Ларка, а может, тебе стоит остаться? А Сергей пусть едет один. Поставь ему такое условие — может, он передумает.

— Нет, не передумает, он упертый. Все мужики сволочи. Смотри, Танька, и Туров твой такой же. Наиграется и бросит. — Лариске явно не хотелось страдать в одиночестве.

— Тебя пока ни кто не бросал. А с Вовкой у меня будет так, как я захочу. Ясно?

— Ясно-ясно. И всё равно он сволочь. Один раз тебя бросил, бросит и опять. Вот увидишь.

— Не твоя забота, — отрезала Татьяна, но с подружкой ссориться не захотела. — Ларка, ты сейчас злая на весь мир. Пойди домой, поспи, и все пройдет. Или у меня оставайся. Успокоишься, и всё будет хорошо. Всё образуется. Станешь ты генеральшей и будешь жить припеваючи.

— Нет. Таня, генеральшей я не буду. А вот Крутову такой салют устрою — будет ему День Победы. И ты бросай своего малохольного Вовчика, иначе потом пожалеешь.

Повыв ещё немного, Лариска ушла, основательно испортив Татьяне и так не лучшее из-за жары настроение. Нет, Ларка не права — рассуждала Татьяна. Это у неё, дуры бестолковой, всегда всё кувырком. Сошлись, развелись, поеду, не поеду. У неё всё будет по-другому. Она знает, что делает. У неё всё спланировано. Она давно знает, как они с Туровым будут жить. «Татьяна Турова» — лучше звучит, чем «Стеблова». Скоро Вовка женится на ней, будет работать, а она — доучиваться. Окончит ординатуру и пойдет работать, а его заставит поступить в аспирантуру, хотя бы в заочную, а потом пойти преподавать. Получит кандидатскую степень, станет доцентом. А там и она тоже за ним подтянется, не всю же жизнь сидеть в районной поликлинике и лечить кого попало. Кандидат наук Турова Татьяна Михайловна!

Будущий муж и доцент Владимир Туров сидел в это жаркое утро на берегу реки возле подмытого дерева, наполовину свалившегося в воду. Ему было ещё хуже, чем Таньке, хотя и находился он не в душной городской квартире. Хуже потому, что мучило его похмелье. Вовка безразлично глазел на воду, на душе было муторно и погано. Во рту постоянно сохло и все время жутко хотелось пить. Это был его последний с друзьями выезд на природу. Скоро все разъедутся, направления уже получены. За это они вчера пили много и всё подряд. А сегодня было отвратительно до такой степени, что Вовка самого себя ненавидел. Пришло же в голову взрослым идиотам смешать вино, водку и пиво в одной посуде — пятилитровом котелке — и черпать оттуда это поило стаканами. Колька придумал, а они, дураки, поддались на провокацию. Это он такой большой любитель выпить и поэкспериментировать — смешать разное спиртное, чтобы крепче цепляло, и выпить. Голова болит — жуть. Кстати, у Кольки голова вообще никогда с похмелья не болит, у экспериментатора хренова. И как только Володя додумался пить эту мерзость?! Головные боли и так у него бывают, без особых причин. Все это после того кирпича, который пробил голову.

«Интересно, где теперь Оксана? — перескочили Вовкины мысли. Но сейчас даже про Оксану он думал почти равнодушно, но во всяком случае, спокойно. — Помнит обо мне или уже забыла, вышла замуж и живет спокойно и счастливо? Нет, вряд ли она меня забудет. Она у меня была первой, и я у неё тоже. А такое не забывается. А часы, его часы? Выкинула она их со злости, когда я не пришёл, или все же оставила себе на память? Да, вопрос… Хотя какая разница? Сколько лет я её искал, и всё без толку. А может, жениться на Таньке? Нет уж! А может, когда женишься, все переменится? И Оксану тогда смогу забыть, чтобы не мучить себя этими воспоминаниями… Нет, обойдется Танька, уж слишком она замуж за меня рвется, это не к добру».

— Вовка! Тур! У тебя клюет? Рыба клюёт? А, да ты даже удочку не разматывал. Эх, ты! Держи вот бинокль — посмотри, как две клёвые девахи в протоке рыбу ловят. Одну за другой, нот ведь везуха им! Дай-ка удочку, я ловить буду. А ты посмотри пока, что они на крючок насаживают — червя или хлеб.

Появившийся невесть откуда Колька протянул Владимиру бинокль и, схватив удочку, пошёл в сторону камышовой протоки. Смотреть в бинокль Вовка не стал, было лень даже поднести его к глазам. Ещё немного посидел, потом залез в воду. Купание немного освежило его, и он почувствовал, что в силах дойти до палатки. Но там никого не было, все куда-то разбрелись. Пошел на протоку, к Кольке.

— Колян, а где все?

— В кафе пошли.

— В какое ещё кафе?

— Как в какое? На том конце острова. Мы же вчера на лодке приплыли, а там дальше пристань, пароходик причаливает. И кафешка рядом, там всегда пиво есть. С наценкой, правда, да и черт с ней. Вот они и пошли за пивом.

— Так это далеко, — сообразил Володя. — Километра три по песку топать.

— Ну и что. Головка-то бо-бо.

Они помолчали. Вовка наблюдал, как приятель таскает красноперку величиной с детскую ладошку и аккуратно пускает ее в кастрюлю