– Ошибаетесь.

Леонид не врал. Однажды ему действительно попались несколько книжек по психологии. Чита мало что понимал, но был верен привычке и прочел их от корки до корки. Самое главное он уловил – психология очень сложная штука.

– Вы действительно психолог?

– Самый настоящий. Дипломированный специалист.

– А как же работа в полиции?

– Как раз в полиции я и работал. На должности психолога. Впрочем, не об этом речь. Надо торопиться, иначе ваши преследователи могут вас обогнать, и тогда у вас отпадет мотивация двигаться вперед. Мне это абсолютно ни к чему.

– Как получилось, что вы связались с гнильщиками? – не унимался Леонид. У него вдруг возникло ощущение, будто ему в руки попала интереснейшая книга с интригующим сюжетом.

Александр смерил парня взглядом.

– Видите ли, я всю свою жизнь, как до Катастрофы, так и после, занимался только тем, что мне интересно. А мне всегда было интересно, как устроено мышление человека. Сейчас вот изучаю данную культурную нишу.

– Это гнильщики, что ли, культурная ниша? – брезгливо спросил Кольцов.

– Поведение любого человека можно объяснить, если знать некоторые переменные. – Воробей будто бы готовился прочесть лекцию. Даже по привычке ткнул пальцем себе в переносицу, подтверждая догадку Леонида относительно недавно потерянных или разбитых очков. – Мотивацию, имеющийся у него потенциал и многое другое. По сути, гнильщик и, скажем, комендант станции друг от друга не сильно отличаются.

– Смелое утверждение! – оценила Кристина.

– Это правда. Просто у гнильщика другие заботы. Пирамида Маслоу вам знакома? Нет, конечно. Человека не будет волновать ничто иное, пока не обеспечены его базовые потребности – пища и безопасность. Если эти потребности обеспечены, человек может тянуться к целям повыше.

– Психология – не наука, – заявил Иван, иронично хмыкнув, – а набор псевдофилософских размышлений, подтвержденных сомнительными экспериментами и придуманной статистикой, не более.

– Вот-вот, и на Техноложке моих изысканий не оценили. Прогнали взашей. Впрочем, так даже интереснее. Засиделся я там, а теория без практики, что похлебка без бражки – патроны на ветер.

– Как вы… – начал Чита, но Александр перебил:

– Леонид, нас поджимает время. Я предлагаю вам воспользоваться моими услугами, которые в былое время дорого стоили. Считайте, что плату с вас я уже взял.

– Мы не можем отдать вам наши вещи, – сообщила девушка.

– Вот как? – Воробей развеселился.

– Она права, не можем. Наша цель требует определенных средств. Мы идем в Альянс, но как получится дальше, не знаем, да и хотелось бы вернуться обратно. К тому же нас преследуют. Нам нужно оружие и патроны.

– Однако! – рассмеялся психолог. – Видите ли, я тоже не дурака валяю. У меня тут самый настоящий социальный эксперимент, но господа гнильщики терпят меня, только пока я приношу им пользу. Так что мне тоже нужны ваше оружие и патроны.

– Да эти твари не знают, с какой стороны пуля вылетает! – возмутился Кольцов. – Заберите остальные вещи. У нас есть еда.

– Спасибо за щедрое предложение, но я заберу все.

– Мы пытаемся остановить войну, – задействовал Чита тяжелую артиллерию. Воробей показался ему здравомыслящим человеком.

– Вот как?

– Это правда. Веган хочет развязать войну. У нас есть информация, которая может их остановить. Но нам надо дойти до Альянса, – подтвердила Кристина.

– Такое сразу не придумаешь, да и, судя по мимике, вы не врете. Пожалуй, еду как раз я вам оставлю. И даже воду верну, чтобы не умерли от жажды. Но оружие и боеприпасы заберу, уж извините. Это самое ценное из того, что у вас есть. Иначе мои товарищи меня не поймут.

– Александр…

– Прекратите. – Воробей был неумолим. – Вы теряете время. Вам надо идти.

– Вы говорили об услугах, – напомнил Леонид.

– В данной ситуации наилучшей услугой будет отпустить вас и вывести из коллектора как можно ближе к Петроградке. Причем сделать это быстро, пока ваши преследователи не подоспели. В обычной ситуации я бы дал вам психологическую консультацию. Но не сейчас.

Чита вдруг понял, что перед ним человек, который вполне может ответить на волнующий его в последнее время вопрос. Вопрос, который засел в голове занозой. Любые попытки извлечь ее приводили к нестерпимой, ноющей боли. Не находя ответа, парень загонял занозу все глубже, боль становилась все сильнее. Щемила сердце, лишала возможности действовать.

Леонид чувствовал, что собеседник обладает достаточным опытом, чтобы помочь ему, но была еще одна проблема. Как сформулировать сам вопрос?

– Как понять… что ты все делаешь правильно? – Чита с трудом подбирал слова. Вспоминал, как бросил гранату в Вавилова, разговор с Власовым, смерть Ежа. Как он дрался с Микой, как легко завладел вниманием покорной и податливой, будто бы пластилиновой толпы. Свои чувства по отношению к безликой, аморфной, безразличной массе, которая одинаково легко продает веганцам свою станцию, дочь коменданта, позволяет вешать своих, а затем поддерживает бунтарей. Окажись в тот момент у него в руках пулемет, Леонид открыл бы огонь по этим безликим манекенам, он ненавидел их. Потом он испытал стыд за собственные мысли. Настоящий стыд, будто бы и впрямь открыл огонь по толпе из пулемета. Потому что знал, что был готов на это.

– Кажется, что ты не способен на определенные поступки и мысли, но потом оказывается, что способен. Вот только это уже не ты. Тот ты, другой, настоящий, никогда бы так не поступил. Но ты не можешь позволить себе быть тем, настоящим, потому что настоящий ты – слабак и трус.

Парень замолчал, смущенно потупился, поймав на себе недоуменные взгляды Кольцова и Кристины. Больше всего он боялся, что его не поймут. Воробей же смотрел на него иначе, чем они, – с любопытством и азартом.

– Почему у нас есть прозвища? – спросил он.

Чита не нашел что ответить.

– Идентификация, – произнес Александр таким тоном, будто бы это все объясняло. – Мы забыли, кто мы есть. Раньше человеку было проще определиться, кто он по жизни и что собой представляет – кружки по интересам, общение. Каждый выбирал, на кого хочет быть похожим: на актера, героя книги или фильма, известного спортсмена. В семье, в школе нам в головы вкладывали основные жизненные принципы: мораль, ценностные ориентиры, понятие о добре и зле. Это все объединяло и позволяло нам функционировать как обществу. Современное общество разрознено. Каждая станция живет по-своему. То, что приемлемо на одной, – на другой карается смертной казнью. У нас осталось мало общего. Потому что мы не понимаем сами себя, не знаем, кто мы и на что способны. Но в глубине души понимаем, что это путь в никуда. Дорога к очередной Катастрофе. Вот и боремся за нашу идентичность из последних сил, чтобы не потерять себя, чтобы сохранить остатки человечности. У нас осталось не так уж много средств, чтобы понять, кто мы. Наши прозвища, потому что со стороны всегда виднее, кто мы есть. Наши наставники, которые передали нам опыт своей человечности. Наши друзья и возлюбленные, в чьих глазах мы всегда выглядим лучше, чем на самом деле. Этаким идеальным образом, к которому должны стремиться. Вот, пожалуй, и все, из чего мы можем собрать сами себя.