— Мистификация, — прошептала Кэтрин, во все глаза глядя на Нелл. — На вас браслет моей матери и ее ожерелье. Вы… мошенница?

Нелл вздохнула и посмотрела на изумрудный браслет на своем запястье, на белоснежные длинные, до локтя, перчатки, которые скрывали ее руки, — жесткие мозоли на ладонях и веснушки на костяшках пальцев.

— Нет, — тихо сказала она. — Не мошенница.

Кэтрин открыла рот и покачала головой, словно слова никак не хотели выходить из ее прелестного рта.

Нелл отлично знала, что сейчас чувствовала Кэтрин. От сопереживания у нее забилось сердце, и ей тоже захотелось прикоснуться к сестре. Она взяла ее за руку, и они долго молча смотрели друг на друга. Было невозможно поверить в то, что две девушки могут быть настолько похожими.

В них заговорила кровь.

Они — сестры‑близнецы.

Кэтрин моргнула, и на глазах появились слезы.

— Где ты была все эти годы? Почему не вернулась ко мне?

— Не знаю. Не помню. Не могла.

Рука Кэтрин еще сильнее сжала руку Нелл.

— Она была с тобой жестока? — спросила Кэтрин.

— Нет. Она была… я думала, она моя мать.

Кэтрин отстранилась от нее и возмущенно сказала:

— Это чудовище ты считала своей матерью?

— Но я же ничего не знала. Откуда я могла это знать?

— Но ты должна была это чувствовать! А по мне ты… не скучала? Ты не скучала по своей сестре? Не прошло и ночи, чтобы я не молилась о твоем возвращении…

Нелл молча покачала головой и сокрушенно прошептала:

— Я просто ничего не знала.

— Но где же ты была? — почти всхлипнула Кэтрин. — Отец так искал тебя… Она увезла тебя за город?

— Нет, я была в Лондоне, совсем близко. В квартале Бетнал‑Грин.

— Бетнал‑Грин… — Кэтрин нахмурилась. — Но это же… это Ист‑Энд? Боже мой! — ахнула она. — И ты… ты жила в такой грязи? Как же ты… — Она смерила Нелл озадаченным взглядом, словно ища подтверждения ее слов. — Как же ты пережила все это?

— Я работала, — сказала Нелл и только тут поняла, что вопрос Кэтрин был риторическим и отвечать на него было совсем не нужно. Она поняла это по выражению лица сестры. На нем был написан ужас! — Я честно работала, — заикаясь, произнесла Нелл, — на фабрике. Ничего низкого, никакой проституции.

Кэтрин ужаснулась еще больше, у нее от изумления открылся рот.

Нелл решила, что сестра не верит ей, и пояснила:

— Сначала я клеила коробки, а потом стала скручивать сигары.

— Сигары! — истерически захохотала Кэтрин, потом дрожащими пальцами прикрыла рот. — О Боже! — Она повернулась к Гримстону. — Фабричная работница?

— Абсурд! — воскликнул опекун.

— Только представьте, что станут говорить люди, когда… — Она снова повернулась к Нелл.

— Успокойтесь, Кэтрин, — сказал Гримстон. — Ничего еще не доказано.

— Ты так похожа на меня, — медленно проговорила Китти, — но… — Она прищурилась. — Ты говоришь, что не помнишь меня? А вот я помнила о своей сестре всю жизнь!

— Я… я не знаю, как это объяснить, но… — вздохнула Нелл.

— Как же ты могла забыть?

— Но я не…

— Ты жила здесь, в этом городе, совсем рядом, и ни разу не попыталась вернуться домой? — Кэтрин сделала шаг назад. — Нет, ты не моя сестра. Этого не может быть! — хрипло проговорила она. — Корнелия непременно попыталась бы… Нет, ты не Корнелия. Моя сестра никогда бы не забыла меня, как я не забыла ее.

Нелл не могла дышать. Слова Кэтрин вонзались в нее словно острые бритвы. У нее горели уши, в висках пульсировала кровь. Так быстро отречься от сестры — разве у Кэтрин нет глаз? Разве она не видит, что Нелл ее копия?

Неожиданно она ощутила в душе нарастающий гнев. Какое право имела эта аристократка осуждать ее? Разумеется, леди Кэтрин все помнила, потому что все вокруг бесконечно напоминали ей о потерянной сестре. За всю ее жизнь ей и пальцем не пришлось пошевелить ради обеспечения собственного существования. Как смеет она осуждать Нелл?

Когда новоиспеченная леди Рашден заговорила, ее голос был резким, в нем звучало презрение к Кэтрин и к себе за то, что позволила этой девушке так ранить ее.

— Ну конечно, я не твоя сестра! Ах, как быстро ты изменила свое мнение, когда выяснилось, что я работала на фабрике. Наверное, тебе было бы гораздо приятнее узнать, что все эти годы я пролежала в сундуке!

— Да как ты смеешь! — прошипела Кэтрин и, вздернув подбородок, повернулась к Гримстону. — Это не моя сестра! — Ее голос неожиданно задрожал. — Моя сестра умерла.

— Странно, — сказал Саймон, неожиданно оказавшийся рядом с Нелл. — Прошлой осенью в суде ты заявляла совсем другое.

— Хватит! — резко сказал Гримстон. — С вашей стороны, Сент‑Мор…

— Рашден, с вашего позволения, — поправил его Саймон.

— Это жестоко и безнравственно, — продолжал Гримстон, — привести ее сюда и обманывать ничего не подозревающих людей. А вы, — он повернулся к Нелл, его лицо заметно побагровело, — вы, юная леди, либо очень хитрая мошенница, либо…

— Ну конечно, — саркастически фыркнула Нелл, — мне пришлось немало попотеть, чтобы сделать себе точно такое же лицо, как у леди Кэтрин. И почему я не выбрала себе лицо посимпатичней?

Она метнула насмешливый взгляд в сторону негодующей Кэтрин.

— Возможно, вы незаконнорожденная дочь покойного графа Рашдена, — язвительно сказал Гримстон. — Намеренно или по незнанию вы стали марионеткой в руках нынешнего лорда Рашдена. Вы должны понимать, что играете с огнем. Мы подадим на вас в суд за мошенничество и вымогательство…

— Как это похоже на Обенов, — усмехнулся Саймон. — Как мне это знакомо!

— Нельзя думать, что стоит только появиться в кругу людей более высокого социального положения, как тут же получишь у них теплый и сердечный прием. Это оскорбление! — сердито воскликнул Гримстон. — Это наглость! Ваши притязания легко разоблачить! Существуют характерные наследственные признаки, о которых вы и не подозреваете.

Он бросил злобный взгляд на Саймона.

— Похоже, о них не знает и леди Кэтрин.

На лице Китти мелькнуло удивление, которое тут же сменилось возмущением.

— Вы ничего не знаете обо мне. Вы грубиян и мерзавец, вы не джентльмен! Волк в овечьей шкуре — вот вы кто! Это вы довели моего бедного отца до ранней кончины!

— Прибереги свой талант для сцены, — фыркнула Нелл.

— Мы достаточно терпели все это, с нас хватит, — выпрямился Гримстон. — Поговорим в суде. Рашден, можете быть уверены, я этого так не оставлю.

— Разумеется, — отозвался Саймон. — Вы должны моей супруге приличную сумму денег. Кажется, что‑то около… девятисот тысяч фунтов?