В эту минуту до ее слуха откуда‑то из глубины коридора донесся его голос. По всей видимости, Саймон был в своем кабинете и с кем‑то разговаривал. Услышав знакомый низкий тембр, она радостно улыбнулась, и эта улыбка подействовала как лекарство. Словно пелена спала с ее глаз, она уже не сомневалась в своем муже.

Она пошла к кабинету Саймона, разглаживая на ходу письмо Ханны. Ее сердце сильно билось. «У Ханны появились новости относительно Майкла, — скажет она Саймону. — Я не уверена, что это важно, но мне бы хотелось навестить ее. Может, поскольку ты всегда интересовался тем кварталом, где я выросла, ты тоже поедешь со мной в Бетнал‑Грин?»

Она уже подняла руку, чтобы постучать в дверь, но услышанные слова остановили ее.

— …не так уж плохо, — произнес почти незнакомый голос. Это был не Саймон. Нелл вспомнила: это его поверенный Дотри. — Мы предполагали, что Гримстон обратится в какую‑нибудь бульварную газету, так что не стоит этому удивляться.

С того дня, когда она появилась на вечере у леди Аллентон, газеты изобиловали слухами и домыслами о новой графине Рашден. Только сегодня утром они с Саймоном обсуждали возможность дать интервью доброжелательно настроенному репортеру.

— Мне это известно, — раздался резкий голос Саймона. — Но мне кажется, что будет полезно публично не согласиться с мнением бульварной прессы.

— Я понимаю ваше желание подвергнуть порицанию эту лживую статью, — ответил спокойно стряпчий, — и все же хочу повторить: настоятельно советую вам игнорировать ее, как и все прочие статьи. В противном случае это может угрожать вашему иску о введении в заблуждение в том случае, если графиню признают мошенницей. И тогда будет гораздо труднее расторгнуть брак с ней.

Расторгнуть брак!

— Но этот вопрос потерял свою актуальность, — сказал Саймон, однако Нелл уже плохо слышала эти слова. В висках пульсировала кровь. — Я не заинтересован в расторжении брака.

— Разумеется, — согласился стряпчий. — И все же целесообразно вести это дело так, чтобы сохранить для вас все возможные пути и способы дальнейших действий.

Все пути и способы?

Она отвернулась от двери, слепо уставившись в пространство, роскошная тишина которого уже не казалась знакомой и привычной. Теперь она не имела к этому дому никакого отношения. Тяжело дыша, словно загнанный зверь, она не могла сдвинуться с места.

Расторгнуть брак!

Она вспомнила церемонию бракосочетания. Тогда она боялась, что священник не настоящий. И вот выяснилось, что ненастоящим был жених. Все это время Саймон знал, что брак может быть расторгнут.

Нелл медленно двинулась в сторону холла. Куда она хотела пойти? «Дура! Какая же ты дура!» — стучало у нее в голове.

Достигнув лестницы, она положила ладонь на перила. Он планировал развестись с ней, если суд не признает ее законной дочерью графа Рашдена. О Боже! Перед ней высились ступени бесконечной лестницы, уходившей вверх. Нелл казалась себе маленькой и хрупкой, неспособной подняться по этой лестнице. Ей было больно. Очень больно.

Она все же заставила себя поставить ногу на ступень и начала медленно свое восхождение.

Тем временем беседа в кабинете закончилась. Саймон и Дотри вышли в холл и заметили поднимавшуюся по лестнице Нелл. Саймон окликнул ее, но она продолжала идти, держась за перила. Ей казалось очень важным не останавливаться. Нелл вся дрожала как осиновый лист. Ей было так больно! Перила были безупречно гладкими. Она вспомнила, как Саймон съезжал по этим перилам с мальчишеским беззаботным смехом, и совесть его не мучила, хотя уже тогда он знал, что может расторгнуть брак. Она тогда тоже съехала по перилам, счастливая от ощущения полета.

Проклятый дом! В первую же ночь, когда она проникла сюда, она поняла, что это ее конец.

Внезапно подступили слезы, горячий поток хлынул из глаз. Все ее надежды рухнули. Она верила маме, верила ему. И что теперь?

Боже всемилостивый!

А что, если взять его с собой в Ист‑Энд, чтобы развеять последние сомнения на его счет? От этой мысли она нервно засмеялась.

— Нелл! — Сильная горячая рука Саймона легла на ее талию.

Она остановилась, покачнувшись, и ему пришлось повернуть ее к себе лицом, чтобы спросить:

— Что с тобой? Ты ужасно бледная. Что случилось?

Облизнув губы, она попыталась сказать, что все слышала, но язык не повиновался. Она молчала. Ведь Саймон мог в любую минуту потребовать расторжения брака. Лучше не злить его. «Боже! Я снова должна угождать хозяину, чтобы выжить», — мелькнуло в ее голове.

— Что с тобой? — настойчиво повторил Саймон, крепче сжимая ее руку. — Да что случилось?!

Он обеспокоенно окинул взглядом ее фигуру, но никаких травм, разумеется, не заметил. Ее душа была растерзана, но внешне этого не было заметно.

Наконец его взгляд упал на зажатое в ее руке письмо. Взяв его, он быстро пробежал глазами немногочисленные строки и взглянул на жену.

— С Ханной что‑то случилось? Я не понимаю. Упоминание твоего сводного брата звучит зловеще, но в остальном текст весьма спокойный…

Да простит ее Господь за то, что она хотела уничтожить приглашение Ханны из страха перед тем, что он может подумать об этом! Да он не стоил и мизинца Ханны! Подруга всегда защищала ее, в то время как он только и знал, что планировал ее бросить, если его хитрый замысел потерпит неудачу.

Она увидела на его лице озадаченное выражение и втайне позлорадствовала. Его жизнь была слишком легкой и безоблачной.

Нелл не стала ничего объяснять. Теперь она не считала себя обязанной делать это. К тому же ей было трудно даже смотреть на него, не то что разговаривать с ним.

— Я хочу навестить ее, — сказала она, не узнавая своего голоса. Ну почему же так больно? Если она и потеряла свое сердце, то теперь заберет его обратно. Она не станет переживать слишком долго.

— Конечно, — кивнул Саймон. — Сейчас велю заложить карету. Подожди меня здесь.

Он повернулся и легко побежал вниз по лестнице. Весь его вид выражал встревоженность и готовность помочь. Она смотрела ему вслед и думала, что он всегда знал, какую маску надеть, чтобы очаровать девушку. Однако под маской всегда скрывался лжец.

Зачем он ей лгал? Они заключили брак по холодному расчету, и он вполне мог бы предупредить ее, что расторгнет этот брак, если ее не признают Корнелией Обен. Проявив честность, он бы ничего не потерял.

Она прижала кулак к груди, там, где сердце давила страшная тяжесть. Чего он хотел достичь своей ложью?

Если бы он сказал правду, она ни за что не легла бы с ним в постель. Зная, что брак может быть расторгнут, она бы не стала рисковать забеременеть.

К горлу подступила тошнота, и Нелл с трудом ее подавила. Упаси Боже, если она уже беременна! Упаси Боже произвести на свет еще одно несчастное существо без отца и без гроша за душой!