— Как поживаете?

— Хорошо, благодарю вас, — поспешно ответила леди Аллентон, — но я и понятия не имела… то есть поздравляю вас с замужеством, Китти… — И тут же поправилась: — То есть графиня Рашден…

От неожиданности Нелл не знала, что сказать.

— Леди Аллентон, — вмешался Саймон, — боюсь, вы ошибочно приняли мою жену за ее сестру.

Глаза хозяйки дома расширились, она сделала шаг назад, покачала головой, потом нервно засмеялась:

— Я… наверное, я ослышалась? Я не вполне…

— Прошу прощения, что так внезапно сообщил вам эту новость, — сказал Саймон.

Нелл несмело взглянула на него. Саймон чуть заметно улыбался. Его явно забавляла эта ситуация. Нелл попыталась улыбнуться в ответ, но губы ее не слушались.

— Ах вот как! — пробормотала леди Аллентон, глядя на Нелл во все глаза. На ее шее заметно пульсировала жилка.

«Наверное, она сейчас меня прогонит, — мелькнуло в голове Нелл. — Или вызовет охрану? Или…»

— Ах вы озорник! — сказала она наконец, повернувшись к Саймону, и на ее лице появилось лукавое выражение.

Нелл с облегчением выдохнула.

— Так уж получилось, — широко улыбнулся Саймон.

— Боюсь даже подумать… — Леди Аллентон снова посмотрела на Нелл. — Я и не подозревала… Конечно же, я была знакома с вашей матерью, но вы тогда были совсем маленькой девочкой и вряд ли помните… ах, как мы все переживали после вашего похищения, как надеялись…

Она замолчала, продолжая испытующе смотреть на Нелл.

— Но я должна спросить, где же вы были все это время? — выпалила она наконец.

— А вот и я! — Саймона хлопнул по плечу крепкий рыжеволосый мужчина. С любопытством взглянув на застывшую в замешательстве хозяйку дома, он перевел взгляд на Нелл. — Ах! Так это же… Леди Рашден? — округлив глаза, поинтересовался он.

— Леди Рашден, позвольте представить вам моего старого друга — лорд Реджинальд Харкорт, — невозмутимо произнес Саймон.

Рыжеволосый мужчина учтиво поклонился.

— Ужасно рад познакомиться с вами, — сказал он, широко улыбаясь.

На взгляд Нелл, он был чем‑то похож на черта из табакерки. Ей был знаком этот тип людей. Веселый, великодушный, он был бы отличным собутыльником в пабе. Он мог бы петь старинные матросские песни вместе с парнями, которым нравилось побузить после пятой‑шестой кружки.

— Полагаю, вы пришли сюда, чтобы всех поразить сногсшибательной новостью? — сказал Харкорт и кивнул в сторону хозяйки. — А это, несомненно, ваша первая жертва.

— Со мной все в порядке, — пробормотала леди Аллентон.

— А я в этом и не сомневаюсь, — фыркнул Харкорт. — Это будет сенсацией вечера. Самым интересным событием сезона. Говорить наверняка, правда, рановато, поскольку еще только июнь, но я думаю, новость Рашдена окажется самой невероятной.

При этих словах леди Аллентон заметно оживилась. Она снова посмотрела на Нелл и неожиданно улыбнулась.

— Какая честь! Какая честь, что вы выбрали мой дом, чтобы объявить об этом… об этом чуде! — воскликнула она. — Леди Рашден, вы должны позволить мне представить вас гостям.

Нелл и Саймон стали вместе с хозяйкой вечера переходить от одной группы гостей к другой. Сначала их охватывало смущение, потом шок. По мере того как все больше гостей узнавало о сенсации, беззаботная атмосфера вечера начала накаляться; присутствующие возбужденно обсуждали воскресшую Корнелию Обен, ныне графиню Рашден, заглушая музыку.

К собственному удивлению, Нелл чувствовала себя спокойной и уверенной. Ей и в самом деле нравилось в доме Аллентонов. Миссис Хемпл говорила об этом вечере как о важном испытании, но Саймон оказался прав: этот выход в свет можно было назвать скорее спектаклем, в котором она играла роль почти без слов, нежели действительно испытанием. Каждому новому гостю она протягивала руку, слегка приседала в реверансе и отходила, предоставив ему удивляться, рассматривать ее и говорить о ее чудесном возвращении. Все остальное делал Саймон. Он мастерски рассказывал невероятные подробности о чудесном возвращении своей молодой жены, Корнелии Обен, леди Рашден, и отвечал на все вопросы изумленных и обрадованных гостей. «Нет, она не увлекается охотой, но все равно спасибо за приглашение. Надеюсь, она все же изменит свое мнение об охоте. Это платье, кажется, от Уорта, но слегка переделано известной модисткой, мадам Пуатье. Ведь у нее настоящий талант к портновскому искусству. Да, мы говорили об этом как раз накануне. Она еще не выбрала себе фаворита, но мы непременно будем на скачках».

Это все была пустая болтовня, игра ума и языка Саймона. Он отлично умел манипулировать этими людьми. Он говорил лучше любого мошенника на доверии, пользовался большей популярностью, чем виски у ирландцев. Он был само дружелюбие, сочувствие, понимание, остроумие. Все ловили каждое его слово, толпились вокруг него, словно мотыльки вокруг пламени свечи. Именно под его влиянием их жадное любопытство постепенно сменилось теплым участием. Все смотрели на нее как на новую находку Рашдена.

Кто‑то протянул Нелл бокал шампанского, и она подняла его в честь Саймона, восхищаясь его умом и знанием человеческой натуры. Он с улыбкой кивнул ей в ответ и, наклонившись к ее уху, тихо прошептал:

— Так держать! У тебя все отлично получается.

Она покраснела от его комплимента, считая, что не заслужила его. Во всеобщем шуме разговоров никто не замечал редких ошибок в ее произношении. Один раз она даже обратилась к маркизу «ваше сиятельство», словно служанка. Но и это прошло незамеченным.

Неожиданно ее внимание привлекла высокая белокурая дама в алом платье и с бледной кожей. При виде ее Саймон замешкался на секунду, прежде чем поздороваться.

У виконтессы Суонби была изящная фигура и голубые пронзительные глаза. Она восприняла новость о воскрешении Корнелии Обен очень спокойно и тут же поинтересовалась, получил ли Саймон ее приглашение на концерт какого‑то венгерского пианиста.

— Получил, благодарю вас, — негромко сказал Саймон.

Миссис Хемпл говорила Нелл, что правила приличия не позволяют упоминать о приглашениях на публике, чтобы никто вдруг не понял, что остался не включен в список приглашенных. Однако виконтесса, похоже, не понимала, что поступает вопреки правилам хорошего тона.

— Вы непременно должны прийти на концерт, — сказала она. — У него удивительное piano[1].

«Что у него? — с недоумением подумала Нелл. — Пиано? А что это?» Нелл бросила вопросительный взгляд на мужа. Тот кивнул виконтессе и серьезно сказал:

— Да, к тому же у него глубокое понимание контрапункта.

Контрапункт! А это что такое? Нелл даже представить себе не могла, что означает это, казалось бы, не очень сложное слово.