— О да! — увлеченно продолжала виконтесса. — Его игра заставляет по‑новому взглянуть на отношения между музыкантом и его инструментом. К тому же… — она понизила голос, — я никогда еще не встречала более мягкого и умелого туше. Он так прикасается к… клавишам, что…

Туше! Еще одно непонятное слово. В устах виконтессы это слово звучало многозначительно. Нелл снова взглянула на Саймона. Тот был серьезен и нисколько не улыбался. В первый раз за весь вечер он не старался быть приятным собеседником.

— Неужели? — переспросил он.

— Я испытала этот восторг всего один раз, но никогда не смогу его забыть, — ответила виконтесса. — С тех пор я с нетерпением жду еще одного… концерта.

Внезапно Нелл увидела, как виконтесса шагнула к Саймону. Ее пронзительные голубые глаза смотрели не на собеседника, а куда‑то в пространство на уровне его… рук.

И вдруг Нелл все поняла, и от этого у нее все внутри похолодело. Даже если бы они говорили по‑китайски, она уловила бы смысл их разговора.

— Полагаю, теперь вам будет сложнее организовать… концерт, — сказала виконтесса.

Для Нелл скрытый смысл слова «концерт» был совершенно понятен.

Виконтесса бросила на нее пренебрежительный взгляд.

— Леди Рашден интересуется искусством? — поинтересовалась она.

— У нее врожденное чувство прекрасного, — ответил за жену Саймон. — Я доверяю ее вкусу во всем, что касается искусства.

На секунду Нелл усомнилась в своих подозрениях. Но тут виконтесса подняла брови, и ее губы скривились в высокомерной усмешке.

— Как мило! — сказала она, глядя на Нелл. — Разумеется, когда дело касается искусства, хочется разнообразия различных мнений, чтобы дискуссия оказалась плодотворной. Вы согласны со мной?

Насмешка в ее голосе не оставляла никаких сомнений — эта женщина видела в Нелл соперницу. В том квартале, где выросла Нелл, любая другая жена давно бы уже затеяла скандал с рукоприкладством, а муж постарался бы незаметно удалиться.

— Полагаю, вас интересует только одно мнение. То, которое желали бы услышать именно вы, — сухо произнесла Нелл.

— Прошу прощения, нам нужно идти, — поспешно вмешался Саймон, но Нелл не хотела уходить, даже несмотря на то что муж красноречиво сжал ей локоть — ведь не может же она поворачиваться спиной к ядовитой змее!

— Тогда я хочу узнать ваше мнение, — продолжила разговор виконтесса. — В прошлый раз мы с лордом Рашденом поспорили насчет красок звуковой палитры Андреассона. Лично мне кажется, что для фуг Баха она вполне подходит. А как вы думаете?

Она говорила очень любезно, но ее глаза буквально впивались в Нелл жестким беспощадным взглядом, словно она видела ее насквозь и знала, что эта новоиспеченная графиня не имеет ни малейшего понятия об исполнительском фортепианном искусстве.

— Спор вышел действительно жарким. Могу я узнать ваше мнение на этот счет? — повторила виконтесса свой вопрос.

— Боюсь, графиня никогда не задумывалась над этим, — снова вмешался Саймон. — Должен признаться, после нашего спора я тоже потерял к этому интерес. Ни я, ни моя жена не придаем особого значения этим преходящим модным салонным стилям.

Нелл не поняла, что именно сказал Саймон, но это прозвучало равнозначно оплеухе, потому что виконтесса разом покраснела и отступила.

— Да, я понимаю вас, граф. Боже мой, это не Маркони там, в углу? Извините, я должна удалиться.

— Не смеем вас задерживать, — пробормотал Саймон.

Виконтесса развернулась и ушла. Нелл смотрела ей в спину, и на душе у нее было нехорошо.

— Что такое салонный стиль? — спросила она у мужа.

— Музыкальный термин, ничего более.

— А ты что‑то вроде музыкального критика? Ты знаток музыки?

— Так считают те, кто мало в этом понимает, — пожал он плечами.

— Но ведь ты сам пишешь музыку и каждый день играешь на рояле. Это не похоже на простое увлечение.

— Тебя это беспокоит? — нахмурился Саймон.

Она отрицательно покачала головой и посмотрела в другой угол гостиной. Леди Суонби оживленно разговаривала о чем‑то с другой дамой в сапфирах. Обе улыбались, довольные собой. Оглянувшись, виконтесса наткнулась на взгляд Нелл, едва заметно усмехнулась и продолжила беседу с подругой.

Что, если Саймону хочется поговорить с кем‑нибудь о таких вещах, как «краски звуковой палитры?»

— Нелл, — тихо сказал Саймон, — нет ни единой причины, по которой какая‑либо из присутствующих здесь женщин могла бы причинить тебе беспокойство.

У нее сдавило горло. Конечно, это он сейчас так говорит. Но пройдет три, шесть месяцев, и ее невежество станет раздражать его.

Ей стало не по себе. Саймон с легкостью оказался в центре внимания на этом вечере. Все хотели быть рядом с ним, разговаривать с ним, смеяться его шуткам. А ведь он говорил ей, что у него слишком дурная репутация, чтобы найти богатую невесту из хорошей семьи; что отцы девушек на выданье относятся к нему неодобрительно, что люди в целом отзываются о нем весьма дурно. Если он ее не обманывал, то неправильно оценивал собственное положение в обществе. Или же у него были веские причины рассчитывать только на невесту низкого происхождения.

Спустя час, когда гости все еще живо обсуждали новость Рашдена, в гостиную вошел мужчина и прямиком направился к роялю. Расправив фалды фрака, он уселся на банкетку перед инструментом.

— Наконец‑то! — сказала леди Аллентон, поворачиваясь к Нелл. — Пришел Андреассон!

Она восхищенно посмотрела на Саймона, довольная своим вечером донельзя. Ее лицо сияло не хуже канделябров.

— Ваш протеже не перестает всех удивлять, — прощебетала леди Аллентон. — Я нахожу его музыку… необыкновенной!

Нелл вздохнула. Ее настроение стало постепенно улучшаться. Но если после выступления этого пианиста все снова примутся рассуждать о музыке, ей придется прибегнуть к шампанскому.

Музыкант взял несколько нот, проверяя инструмент. Постепенно гости умолкли, наступила тишина. Воспользовавшись случаем, Саймон отвел Нелл в сторону, подальше от хозяйки вечера, и спросил:

— Ну как ты? С тобой все в порядке?

— Все отлично, — ответила она, и это было правдой. Ей было хорошо рядом с ним.

Саймон довольно улыбнулся:

— А что ты думаешь о сегодняшнем обществе?

Весь вечер Нелл чувствовала себя так, словно попала в стаю бабочек. Они хлопали крыльями, стремясь быть замеченными, показались ей по большей части безобидными и забавными.

— Они вполне дружелюбны и приветливы, — ответила она Саймону и подумала: «Благодаря тебе».

Раздались мощные аккорды. Потом воцарилась напряженная пауза. Все ждали начала пьесы. И Андреассон заиграл.